В феврале в российский прокат вышел нашумевший фильм режиссера Ричарда Рэймонда «Танцующий в пустыне» (Desert Dancer) с Фридой Пинто («Миллионер из трущоб»), Рисом Ричи («Принц Персии») и Томом Калленом («Уикенд») в главных ролях. Ленту сняли на основе реальной жизни иранского танцора Афшина Гаффариана, который боролся со всей страной за право танцевать – ведь в Иране этот вид искусства запрещен. Tricolor TV Magazine связался с режиссером-дебютантом Ричардом Рэймондом, который в эксклюзивном интервью нашему журналу рассказал о том, как он прорывался через агентов мировых кинозвезд, искал поддержки у российских инвесторов, успокаивал марокканских статистов и боролся с песчаными бурями во время съемок.

Ричард, чем вас привлекла история Афшина Гаффариана?

Я прочитал статью об Афшине Гаффариане в Sunday Times в январе 2010-го. Меня очень заинтересовала история молодого человека, у которого была мечта стать танцором в стране, где запрещено танцевать. Я не знал, что танец может быть запрещен, ведь это такая естественная и нейтральная составляющая жизни. Для меня это было странным. Чем глубже я изучал сегодняшнюю ситуацию в Иране, тем интереснее становилась для меня эта тема. Сама история была просто невероятной! Я отправился в Париж и встретился с Афшином. Он рассказал свою историю мне и Джону Крокеру, сценаристу. Она нас захватила. В итоге мы сделали фильм на основе жизни Афшина. В сценарий вошли многие его монологи и сцены из жизни. «Что бы ты хотел чувствовать: радость и боль или вообще ничего?» – вопрос Афшина, который заставляет задуматься.

Герой хочет танцевать, но религия его страны ему запрещает. Почему он не может переехать в другую страну? Почему он не идет по пути наименьшего сопротивления? Не выглядит ли он в своем протесте как Дон Кихот, который борется с ветряными мельницами?

На самом деле, это просто его жизнь, он не хотел никуда переезжать, он просто хотел иметь право самовыражения. Для него это не вопрос, а осознанный выбор. Афшин просто хотел жить со своей семьей и своими друзьями в Иране, где находится его дом, который он любит. Он хотел танцевать и прорабатывать движения. Поэтому он открыл подпольную танцевальную студию. Это очень символично в целом, многие иранцы проходили через это. Например, в Иране запрещен алкоголь, но десятки тысяч иранцев собираются в подпольных клубах. Запрещена западная музыка и западные фильмы, мальчики и девочки не могут быть вместе, если они не женаты, они даже не могут держать друг друга за руку, заниматься сексом, но, тем не менее, все это делают, они ведь не переезжают для этого в другую страну. В России так же, как и в Иране: люди делают то, что они хотят, несмотря на запреты государства, это врожденный инстинкт человека.

Почему танец так важен для героя?

Это воздух, которым он дышит, его страсть. Ты ведь не выбираешь, кого полюбить, так же и в случае с творческими людьми – они не выбирают, к чему у них появится страсть.

Что такое запрет лично для вас? Испытывали ли вы лично чувства, схожие с чувствами главного героя «Танцующего в пустыне»?

Я всегда хотел стать режиссером, и у меня не было друзей или родственников режиссеров, поэтому я всегда себя чувствовал чужим в этом деле и пытался прорваться в индустрию. Будучи подростком, проводил много времени на студии Pinewood, прежде чем получил там работу.

Это было очень нелегко – иметь страсть к искусству и не иметь возможности им заниматься. Поэтому я в какой-то мере видел себя в Афшине. В его случае он мог быть арестован за свою страсть, в моем – опасности не было, но была борьба.

Быстро ли вам удалось найти финансирование на съемки такого несколько провокационного фильма?

Деньги было найти непросто. В конечном итоге фильм профинансировали инвесторы из России. Их привлек посыл фильма, который заключается в свободе самовыражения. В своей жизни люди, которые помогали мне, сталкивались с такой же проблемой подавления свободы самовыражения, именно поэтому они хотели довести этот проект до конца.

Что было самым сложным на этапе производства картины?

Для меня этот фильм был первым. Дебютанту сложно убедить сняться в его кино таких звезд, как Фрида Пинто. Элементарно проблематично прорваться через их агентов и сделать так, чтобы они все-таки прочитали твой сценарий. У нас получилось. Второй проблемой было то, что мы не могли снимать фильма в Иране, нас бы просто арестовали, поэтому надо было найти страну, которая должна была выглядеть как Иран. Мы снимали в Касабланке, в Марокко. С помощью иранского художника-постановщика мы добились того, что фильм выглядел реалистичным и искренним.

Отказали ли вам в содействии съемок какие-то другие страны?

Как вариант мы рассматривали Иорданию, столкнулись с небольшими проблемами, но ничего серьезного. А затем все же выбрали Касабланку, так как она похожа на Тегеран и там есть пустыня. Правительство Марокко оказало нам очень большую поддержку. Многие режиссеры снимали там свои фильмы, например Ридли Скотт.

Каково это – снимать фильм в пустыне? Выдерживают ли техника, люди?

Невероятно! Мне нравилось то, что можно ходить босиком, светило солнце, было очень красиво и киногенично. Конечно же, для людей и оборудования это было непросто, но мы справились. Это было очень красиво. Нам это нравилось, это был невообразимый опыт.

Какой съемочный день оказался для вас наиболее сложным?

Наверное, сцена с марокканскими статистами в ночном клубе. Было невозможно заставить их замолчать, они танцевали, кричали, я не мог сконцентрироваться на своих мыслях... Мне нужна была тишина, чтобы подумать о сцене, о том, что происходит… Для меня это было нелегко. К счастью, у нас был план, которого мы придерживались. Этот день в ночном клубе, пожалуй, был самым сложным.

Все ли актеры имели хореографическую подготовку? Долго ли искали актеров на главные роли?

Я не знал, кто именно будет играть роли, когда писал сценарий. Мы сняли тестовый фильм в пустыне в Иордании. Актриса из того фильма была немного похожа на Фриду, так появилась идея пригласить ее на кастинг. Что касается хореографии, то все актеры активно тренировались. Фрида Пинто проходила подготовку на протяжении года с Акрамом Каном (всемирно известный хореограф. – Ред.) в Лос-Анджелесе. Остальные актеры занимались примерно полгода. Они прошли через этот невероятно сложный процесс, при котором нужна очень серьезная дисциплина.

Многим запоминается сцена магического танца Фриды Пинто и Риса Ричи в пустыне. Расскажите, как вы ее снимали?

Мы сняли эту сцену в пустыне за два дня (но не забывайте, что актеры тренировались полгода). Все это время мы сражались с непрекращающимися песчаными бурями. В сцене, где герои лежат на песке, можно увидеть песчаную бурю, так вот – она настоящая. Очень сложно снимать танец в пустыне, так как ноги актеров проваливаются в песок. Мы вырыли углубление в песке, положили туда настил из досок, и затем покрыли настил песком, чтобы актеры могли танцевать. Такой вот секрет.

Какая ваша любимая сцена в фильме, которую вы готовы вечно ставить «на повтор»?

Сцена танца рук, которой изначально не было в сценарии. Очень сильная и красивая. В ней многое сказано без единого слова.

Музыка была написана изначально до съемок? Или писалась потом «под танец»?

Бенджамин Уолфиш написал музыку еще до начала съемок. Правда, когда мы закончили фильм, мы полностью изменили музыку. С музыкой была долгая история, но, несомненно, Бенджамин Уолфиш является одним из самых талантливых композиторов на сегодняшний день. Он создал один из лучших саундтреков года. Было приятно видеть, как он получал пятизвездочные оценки.

Имели ли вы какие-то визуальные референсы до съемок ленты?

Да, я изучал фотографии Ирана. Большое влияние на создание нашего фильма оказала лента «Никто не знает о персидских котах» (2009) Бахмана Гобади (всемирно известный иранский кинорежиссер, трехкратный призер Каннского кинофестиваля и обладатель Хрустального медведя Берлинского смотра. – Ред.). Сам Бахман Гобади оказал личную поддержку в создании «Танцующего в пустыне». И конечно, если ты снимаешь фильм о пустыне, то «Лоуренс Аравийский» не может не повлиять на тебя, сама пустыня выступает в качестве одного из героев картины.

Какое открытие лично для себя вы сделали после съемок «Танцующего в пустыне»?

Я вырос как режиссер и как личность. Я научился доверять актерам. Великие актеры – это как хороший материал. Если ты не ошибешься во время кастинга, потом можно просто им довериться, довериться их таланту, нежели их контролировать. Любой режиссер прошел бы через это на моем месте.

Как отреагировало правительство Ирана и сами иранцы на этот фильм?

Не знаю, какой была реакция иранского правительства на фильм, но я знаю, что в какой-то момент они высмеяли Афшина. Но сейчас ситуация изменилась. Афшин больше не политический беженец, он может свободно перемещаться и въезжать в Иран. Прошло время, теперь он не злой молодой человек, он спокоен и обстоятелен. У него более глубокое видение того, что произошло в 2009 году. Я показывал фильм иранцам во всем мире, чтобы прочувствовать эмоциональную связь. Было удивительно, насколько глубоко они поняли фильм, учитывая то, что лента снята не на фарси. До фильма проблемы иранского народа были известны только иранцам. Моя идея заключалась в том, чтобы сделать фильм на английском языке – чтобы о проблемах иранского населения узнали во всем мире.