Из глубины народной памяти, суть Альтиплано... Щедрый, земной, дарованный священным озером Титикака, символический, мистический, религиозный, языческий, возбуждающий, синкретический, божественный – все это танец «капоралес»... Соперничество между Пуно (Перу) и Боливией имеет долгую историю ... Боливия! -  этот танец света твой, Перу! – он и мой родной. Я надеваю самоцветы и жемчуга, в то время как ты облачаешься в костюм черно-белого эстампа, ты готовишь свои гипсовые маски, а я полирую свои леденящие, из чистого металла... Ты танцуешь в моей, боливийской, группе?! Да, но и ты приклеился к моей «Супер Пуно»... И то и это... И история никогда не заканчивается.

Очевидно, что индейцы и Пуно, и Боливии происходят от одного корня; их история – долгий период подлинно симбиотических отношений, взаимопроникновения и поддержки друг друга.

Капоралес - детище боливийских музыкантов, но его происхождение, «музыкальная родословная», является предметом бесконечных перуано-боливийских споров, дело в том, что ритмические основания – танец «тундике», исполняли в Пуно, и «сайа» - в Боливии, и оба эти танца имеют афро-андское происхождение. Известный исследователь перуанского фольклора замечает: «В Пуно нет ничего чисто боливийского». Однако мы должны признать, что благодаря работе боливийских музыкантов, братьев Эстрада Пачеко, в 1969 году появилось это современное переложение древних танцев, переложение, вобравшее в себя сущность церемоний предков. В конце концов, коренное население обеих стран имеет общую историю.

Первоначально танец исполняли чернокожие рабочие, привезенные в колониальную эпоху из африканских земель в основном для работы на золотых, серебряных приисках и в шахтах по добыче драгоценных металлов, расположенных в основном в высокогорных зонах Боливии и Пуно. Это была тяжелая работа черных рабов, а окружали их простые, иногда кокетливые местные девушки, чолиты (дети смешанных браков) и африканские женщины. С самого начала это был мультирасовый, многонациональный танец.

По моде того энергичного времени, мужчины изначально носили широкополые шляпы, мешковатые рубашки, широкий кожаный пояс, брюки военного образца, сапоги и кнут; в то время как женщины надевали блузки с широкими рукавами, многослойные многоярусные юбки и шляпы типа Борсалино, которые также называют "шляпка чолиты". Со временем, под влиянием моды и новых социальных тенденций, костюмы изменились, добавился блеск, появились символы братства, юбки стали короче, демонстрируя больше, чем можно себе представить, волнительно погружая в аллегорию и магию. Щедрость одежды и аксессуаров погружает нас в историю, которая многое о нас говорит: мы любим свое настоящее, но история нас пьянит, мы счастливы жить сейчас, но некоторые вещи из прошлого не можем забыть, и, в любом случае, нам нравится быть актуальными.

Что касается впечатляющей хореографии, мужчины щеголяют поворотами, неожиданными жестами, проходками, акробатическими прыжками, сопровождаемыми возгласами удали и эйфории; в то время как женщины подчеркнуто выражают свою женственность и чувственность  грациозными движениями.

Уже десятки лет капоралес широко распространен во многих странах Латинской Америки, его танцуют во время праздника благодарения Богоматери Канделария в Пуно (Перу), во время знаменитого Карнавал в Оруро (Боливия), на проспекте Ивазета в Сальте (Аргентина) или во время торжеств в честь Святого Петра в Антофагасте ... Без сомнения, это танец, который объединяет наш континент.

Капоралес - это не мода, это особая пульсация Андского сердце в такт африканских барабанов, способ видеть мир, постоянный труд под компас, выбиваемый металлическими кольцами цепей, нарушающий сонную тишину целого народа; капоралес дарит наслаждение взгляду, увлеченному созерцанием бархата, самоцветов, блесток и жемчуга, летящих от неистовых импульсивных движений до того невозмутимой талии, в то время как кисточки женских кос почти касаются вашего тела. Капоралес - это ликование для зрителей и еще больше наслаждение для тех, кто танцует.

Не этот ли ветер, что принес меня к Вам?
Не этот ли ритм, что никогда не исчезнет?
Не этот ли зов, что снова ведет нас?
Как двадцать лет назад, так и вчера, не могу не танцевать в Оруро.