Омская прима Нина Маляренко развенчала несколько популярных мифов о балете.

Балет — это вид сценического искусства, спектакль, сюжет которого доносится до зрителей посредством целого ряда музыкально-хореографических образов. Эти театральные представления поражают публику своей изящностью и красотой, однако мало кто догадывается о том, каким трудом артисты добиваются такого эффектного результата. NGS55.RU пообщался с известной омской примой Ниной Маляренко. Девушка развенчала несколько устоявшихся мифов о балете и рассказала, что на самом деле представляет собой жизнь артистов.

— Нина, балет — это комбинация спорта и актёрской игры?

— Балет — это не спорт. Это вид искусства, который действительно взаимосвязан с танцем, с музыкой и с актёрским мастерством. Это всё одно целое.

— Если у артиста балета нет актёрского таланта, ему не видать ярких ролей?

— Ну почему. Просто в таком случае педагоги ищут, где артист больше себя раскроет. У кого-то драма идёт лучше, у кого-то техника исполнения — прыжки, фуэте, вращения. Если ты не силён в актёрском мастерстве, ты можешь исполнять классические танцы. В них не так важна драматургия, потому что основной акцент идёт на качество самого танца, а не на выражение эмоций.

— В каком направлении вам больше нравится работать?

— Однозначно — в направлении драматической актрисы. Хотя я качественно танцую классику и очень люблю её исполнять, драма привлекает меня сильнее. Для меня интереснее, когда я начинаю играть роль, проживать её.

— Как долго длится век балерины?

— Давайте по порядку. Начать заниматься балетом можно с шести-семи лет. И до момента поступления в профессиональное балетное училище брать уроки хореографии. В балетное училище берут с девяти-десяти. В театр артисты балета входят в 18 лет. И наш театральный век, век артистов балета — двадцать лет. Двадцать лет ты должен отслужить театру. То есть, с 18 до 38 ты танцуешь. Потом, если ты в хорошей физической форме, можешь продолжать танцевать. Если у тебя есть силы, и художественный руководитель это видит, а зритель это ценит, то тебя никто никуда не списывает.

— То есть при хорошем раскладе и крепком здоровье можно быть балериной и в 45 лет?

— Если такая балерина смотрибельна. Но, как правило, 43 года — это классический предел. Хотя, конечно, всё индивидуально. Кто-то в 38 уже еле-еле ходит, а кто-то может и в 45 как птичка порхать.

— Существуют ли жёсткие критерии отбора для будущих артистов балета?

— Нет. Само собой, на природные данные, на таланты смотрят. Смотрят, чтобы ты совсем не был деревяшкой. Но в восьмилетнем возрасте, когда детей отбирают в училище, тело — мышцы, ткани — ещё пластичное, поэтому трудностей с этим, как правило, не возникает. Например, я приходила с очень средними данными. Когда мы поступали, у меня оценка за данные была очень низкая, чуть ли не три минуса. А выпускалась я с отличием. Просто если у тебя есть какие-то недостатки, например, кривые ноги, то ты больше работаешь, чтобы эти недостатки скрыть. У всех есть свои дефекты, но репетиторы, хореографы помогают. Подскажут, как лучше к зрителю встать, чтобы скрыть свой недостаток. Главное — усердно работать над собой, и можно привести себя в отличную форму.

— Балерин подбирают с одинаковой внешностью?

— Раньше, в восьмидесятые, например, было так, что все балерины должны были быть миниатюрными и с маленьким весом. В наши дни ограничения по весу сохраняются, потому что в балете есть дуэты, поддержки, и молодые парни могут нас просто не поднять. Они же в студенческое время ещё не сформированные, мышцы у них не такие сильные. Поэтому мы должны подстраиваться под них и худеть. А они подстраиваются под нас и качаются. К тому же, большой вес в балете — это стресс для организма. Это нагрузка на сердце, на кости, на суставы. Поэтому в училищах есть правило: отнимаем 121 сантиметр от своего роста. Это должен быть твой вес. Мой рост 171 сантиметр. 171 — 121 = 50 килограммов. Сейчас у меня вес 48 килограммов, я подхожу в эту категорию. А насчёт лица: сейчас в некоторых труппах (а раньше это было частое явление) девушки как на подбор — похожие друг на друга, почти что одинаковые. А в наше время ограничений нет. Труппы разноплановые. В балетную труппу берут и иностранцев, и людей с восточной внешностью, и со славянской. Рост сейчас тоже может варьироваться. Каждый найдёт своё место.

— Часто ли балерины становятся педагогами?

— Да. Но для этого, конечно, нужно образование. Если после 40 ты не хочешь расставаться с театром и хочешь стать педагогом, нужно учиться, например, на хореографа или педагога-постановщика.

— Но как вам удаётся совмещать учёбу и тренировки?

— Все артисты балета учатся заочно. А как иначе? Если ты очник, ты должен посещать занятия. А у нас с этим возникают проблемы. Поэтому, если ты хочешь связать свою жизнь с балетом, будь готов к тому, что ты заочник, потому что полноценно совмещать и то, и другое не получится. Со временем привыкаешь к такому режиму и трудностей не чувствуешь. Я уже второй университет заканчиваю. Мне осталось три месяца до защиты диплома. Я и преподаю, и учусь, и танцую, и ребёнка воспитываю, и семья у меня есть (смеётся).

— Как выглядит рабочий график артистов балета?

— Во всех театрах график одинаковый. Понедельник — это выходной день. Начиная со вторника мы работаем. Общий класс (разминка) — с 10:00 и до 11:00. С 11:00 до 14:00 у нас репетиции. С 14:00 до 17:30–18:00 — перерыв. С 18:00 до 21:00 — снова рабочий график: либо репетиции, либо спектакли. И так каждый день. Даже в субботу и воскресенье.

— И когда жить?

— В понедельник (смеётся)!

— Почему нельзя сделать выходные выходными?

— Потому что вы же ходите смотреть на нас по выходным дням, в вечера пятницы, субботы и воскресенья. Поэтому в понедельник мы отдыхаем. И занимаемся всеми своими делами тоже в понедельник. В этот день мы можем сходить в банк, в университет или ещё куда-то.

— Можете назвать профессиональные травмы артистов балета?

— Болит всё тело. Болит всё, что ниже пояса, болит спина, шея. Прежде всего, страдают колени (часто возникают проблемы с мениском), щиколотки и стопы.

— Часто ли балет покидают из-за травм?

— Нет, не очень часто. Даже если у тебя была серьёзная травма и операция, ты всё равно можешь восстановиться. Тебе не скажут: «Ты перенёс операцию на колене, поэтому теперь тебе не доверят исполнять главные роли. Вдруг травма даст о себе знать, и ты не справишься». Нет. Если ты делаешь — ты делаешь. У меня тоже была травма. Была премьера спектакля. За день до премьеры я делала прыжок и в тот момент столкнулась с девушкой. Было падение. «Полетело» колено. Пришлось делать операцию. Но я восстановилась, вернулась и продолжаю танцевать.

— Если балерина плохо чувствует себя перед спектаклем, её заменят?

— Раньше были замены. Если у тебя настал «день икс» (критические дни), то тебя заменяли. Сейчас такого нет. Сейчас ты идёшь и мучаешься. Заменить тебя могут, только если ты заболел и слёг.

— Медики утверждают, что к 35 годам тело балерины изнашивается настолько, насколько тело человека, не связанного с балетом, изнашивается к пятидесяти. Это правда?

— Да, это правда. Но я бы сказала, что это происходит даже раньше. Не к 35, а уже к тридцати. Появляются артриты, артрозы, тромбозы.

Мы привыкаем, поэтому сами можем этого не ощущать. Но по диагнозам врачей, по результатам медкомиссий видно — у нас старый изношенный организм.

Может внезапно, как у пенсионеров, спину или шею переклинить. И это не травмы, это общее состояние организма. Колени болят, суставы иногда ломит. Бывает, утром встанешь, думаешь: «Блин, снова не могу шею повернуть». У нас часто можно услышать: «Блин! Меня снова заклинило!» Поэтому у нас есть массажист. Он довольно востребован среди артистов балета.

— Для артистов балета огромное значение имеют ступни. Как вы их растягиваете?

— Под батарею, под диван засовываешь и сидишь. Резинкой специальной для растяжки мышц ног мышцы стопы закачиваем. Ещё есть ортопедические валики, мячи, шарики. Сейчас, например, знаю, появились новые приспособления — они напоминают испанский сапожок — тоже для профессиональной растяжки стопы. Честно, я сама ни разу не пробовала, но знаю одну девочку с балета — она купила, принесла, пробует.

— Может ли в балет попасть человек с плоскостопием?

— Может. Во-первых, потому, что со временем из-за интенсивных тренировок какие-то дефекты могут исправиться или даже вовсе исчезнуть. А во-вторых, потому что сегодня можно купить себе современные американские пуанты, а у них очень большой выбор, так что каждая балерина может подобрать такие, в которых её стопе будет удобно. Кому-то нужно, чтобы как можно большую часть стопы закрывало, кому-то, чтобы они были широкие, кому-то узкие. Есть пятки высокие, есть короткие. Стелька есть очень жёсткая, жёсткая, средняя, мягкая. Сегодня это не такая проблема, как раньше.

— На счёт пуантов: расскажите, как они влияют на стопу?

— Многие удивляются, как мы вообще можем их носить. Но перед тем, как их надеть, мы растягиваем стопу, закачиваем мышцы — готовимся, в общем. Когда первое время поднимаешься на пуанты — ходишь, как оленёнок. Раз, покачнулся, упал, — смеётся. — А вообще влияние на стопу, конечно, огромное. Первое время ступням очень тяжело адаптироваться к такой специфической обуви. Тем более, если надеваешь советские пуанты (там же внутри деревяшка). Деформация взъёма идёт — кость сверху словно наращивается. Стопа своего рода ломается, поэтому не всю обувь можно носить.

— И как справляетесь?

— Подбираем такую обувь, чтобы стопе в ней было удобно, и чтобы модель по максимуму все дефекты скрывала. Например, у меня очень большие косточки на ступнях. Мне это от бабушек передалось, а балет это дело усугубил. Поэтому теперь я, как и все остальные, ограничена в выборе обуви. У меня есть определённые марки, бренды, которые я ношу. Только у них могу что-то подобрать. ECCO, например. А на лето — только Crocs.

— Какие ещё деформации возникают? Что ещё выдаёт артистов балета?

— Спины у нас у всех становятся шире, чем у тех, кто не занимается балетом, потому что мы постоянно вращаемся, потому что очень большой акцент идёт на осанку. Плечи, руки, икры раскачиваются. Ногти на ногах отлетают.

— Почему это происходит?

— У нас же пальцы внутри пуант сминаются, ногти находятся в неудобном положении. А частые удары (когда прыгаем, например) усугубляют. Поэтому ногти часто отлетают. Они синеют, синеют, потом чернеют и отлетают. Бывает, что не целиком пластина слетает, а трескается и частями ломается, крошится. Поэтому в большинстве случаев педикюр — это не для нас. Некоторым удаётся немного отрастить. Но мне, например, нужно, чтобы ногти были максимально коротко и аккуратно подстрижены. Никаких гель-лаков. Это бессмысленно — всё равно всё отлетит. Звучит жутко, но мы к этому привыкаем и так остро не реагируем. Кожа на ногах со временем огрубевает, и всё.

— Как вы это терпите?

Мы, артисты балета, вообще немного мазохисты.

Я так считаю. Если у нас что-то болит — мы укол поставили и пошли. А если у тебя мозоли — бывает так, что и до мяса можно ногу разодрать, кровь из пальцев может пойти — замотал бинтами и пошёл на сцену! Поэтому у каждого из нас есть своя индивидуальная аптечка. В ней обязательно лежат бинты, лейкопластыри, «Банеоцин» и так далее. Без этого никуда.

— Как вообще вспоминаете свой путь в балете? Много слёз было пролито? Много боли?

— Боли — да. Боли за все эти годы занятия балетом было много. А слёз — слёз у меня было немного. А для чего слёзы? Они не помогут. Я никогда не плакала. Если я чувствовала, что мне очень больно во время той же растяжки, то я не доводила себя до истерики. Я лучше по чуть-чуть, по чуть-чуть, тихим сапом буду себе добавлять нагрузку. И результат будет такой же. И детей я так же воспитываю. Я не истязаю их, потому что иначе пропадёт интерес.

— Часто ли уходят из балета?

— Бывает, что уходят. Не выдерживают нагрузок. Но больше людей остаётся.

— Балет для артистов — дорогое удовольствие?

— Ну, нас обеспечивает театр: покупает пачки, костюмы, трико, пуанты. Но, опять же, театр выдаёт гришковские, советские пуанты. Некоторым удобнее в американских. Вот американские мы заказываем себе сами.

— Правда ли, что артисты балета сидят на очень жёсткой диете?

— Нет. Такого вообще нет. Лично я ем всё подряд: и сладкое, и мучное, и острое. Всё. Можно даже мороженое и McDonald’s.

— То есть, табу в еде вообще нет?

— Ну, в училище немного построже. Там есть диетолог, который составляет правильно питание для растущего организма. Мясо два раза в день, рыба, каша, бутерброды с сыром и с маслом. Но вообще запретов как таковых нет. Причём в училище кормят как: завтрак, обед, ужин, полдник. Есть даже второй завтрак. То есть, как видите, едят много, потому что нагрузки большие.

— Как вам удаётся держать себя в спортивной форме?

— Именно за счёт нагрузок. Когда занимаешься, нагрузки очень много, поэтому ты сбрасываешь всё, что наел. Ты потеешь, и из тебя всё это выходит, всё сжигается. На диеты садятся только те, кто не может похудеть за счёт тренировок.

— Балерины выглядят очень хрупко. Не возникают комплексы из-за фигуры?

— Нет. Мне нравится моя фигура. У меня, наоборот, гордость за то, что я такая. У меня, как и у всех балерин, с самого детства была цель — стать профессиональной артисткой балета. И у меня всегда был идеал себя, к которому я стремилась. Я его достигла, и мне он нравится.

Если девочка понимает, что она хочет пышную фигуру, большую грудь и большую попу — с балетом ей не по пути.

У балерин таких мыслей нет.

— Не переживаете насчёт популярности у мужчин?

— Нет. Моего супруга абсолютно всё устраивает! — смеётся.

— В фильме «Чёрный лебедь» показана серьёзная конкуренция между двумя героинями. Действительно ли артисты балета готовы пойти на подлость ради получения главной роли?

— Сейчас уже такого нет, сто процентов. А если где-то и есть единичные случаи, то они связаны с людьми, у которых психика не в порядке. Раньше, по слухам, во времена Майи Плисецкой или Анны Павловой, такое было — и битые стёкла, и иголки в одежду и в пуанты друг другу подбрасывали, какие-то пакости делали друг другу. Но сейчас нет. Моё мнение — конкуренция должна быть свободной. Если ты реально видишь, что у тебя стоящий соперник, то у него стоит даже чему-то поучиться, а не наговаривать: «Вот она такая, она не умеет». Я считаю, доказывать своё превосходство нужно работой и результатом.

— Ради чего артисты балета терпят все страдания? К чему стремятся? Выступать на сцене Большого театра?

— Сейчас я танцую в Омском музыкальном театре. Танцевала на больших сценах Новосибирска. Во время гастролей была на сценах Большого и Михайловского театров. Много где. Не знаю, как для остальных, но для меня это не главное. Для меня главное — передать суть балета, спектакля. Передать чувства и эмоции публике — вот ради чего всё это. Вдохновлять и впечатлять людей, показать, насколько глубоко я чувствую эту роль, как я её проживаю. Чтобы зритель сказал: «Я верю». А не так, что сходил на балет — и забыл. Моя цель — добиться того, чтобы зритель пришёл домой и как минимум сутки думал об этом. Для меня важно мнение публики.