Петрова Нинель Александровна (родилась 15.3.1924, в Ленинграде), балерина, педагог. Заслуженная артистка РСФСР (1955), заслуженный деятель искусств Чувашской АССР (1975). В 1944 окончила Ленинградское Хореографическое Училище (педагог А. Я. Ваганова). На выпускном спектакле танцевала партию Джульетты в балете "Ромео и Джульетта" на музыку П. И. Чайковского (балетмейстер Л. В. Якобсон). В 1944-68 работала в Театрере им. Кирова. Дебютировала в партии Сильфиды ("Шопениана"). Первая исполнительница концертных номеров Якобсона "Вечная весна" на музыку К. Дебюсси и "Последняя песня" на музыку М. Равеля. Нинель Петрова - лирическая танцовщица, одухотворенная и элегантная, тонко передававшая стилистику произведения. Сферой Петровой была мечтательность, элегичная грусть и драматизм, просветленный душевной гармонией. С 1968 г. по 1977 г. - педагог Ленинградского Хореографического Училища. С 1971 г. - класс танцевальной литературы на балетмейстерском отделении Ленинградской консерватории С 1976года - педагог-репетитор труппы "Хореографические миниатюры".

- Сама судьба меня прислала в балет! Я жила у театра : Театральная площадь, дом 6. Памятник Глинке как раз стоял спиной к нашей парадной. Мама меня водила в театр. Уже в 4 года я смотрела "Ледяную деву". Нашу семью связывало знакомство с семьей Верой Фокиной. Они присылали балетные фотографии, у меня собралась коллекция - позже я передала их в музей. У меня хранилось трико с куклы из балета "Стенька Разин" - с той самой куклы, которую Стенька Разин бросал в воду. А также - масса ножных браслетов, красивых, с камнями! Я жила в интересной театральной атмосфере. И, конечно, заболела балетом.

Родители мои к искусству отношения не имели. Правда, папа брал призы на бальных танцах. У него была красивая фигура, он хорошо танцевал. На танцах познакомился с мамой. Папа был моряком. Профессионально занимался фотографией. Мама не работала - она вышла замуж в 17 лет. Я поступила в трудовую школу. № 34. В Матвеевом переулке. Теперь там музыкальная школа. В школе был огромный зал. Открылся балетный кружок. Им руководила Софья Григорьевна Мириманова - мама Нины Рубеновны Миримановой, моей лучшей подруги. Я записалась в кружок, и она обратила на меня внимание. Я участвовала в концертах. И однажды она сказала моей маме: "Вы должны ее отдать в хореографическое училище" Но мама была такого мнения о театральном мире, что он полон интриг.

- Педагоги у меня были замечательные! С первого класса я училась у Евгении Петровны Снетковой. С ее дочерью, Татьяной Михайловной, у меня началась дружба со второго класса. Наши педагоги ставили на школьной сцене спектакли, в которых были заняты все дети, даже ученики 2-го класса. Евгения Петровна ставила "Мертвую Царевну". Я играла главную роль. Мы говорили текст и танцевали. Получался наполовину драматический спектакль, наполовину - балетный. Как-то раз Евгения Петровна была больна, и репетицию проводила Татьяна Вечеслова. С тех пор мы подружились. Я была ее поклонницей. Когда школу отправляли в эвакуацию, моя мама попросила Татьяну Михайловну, чтобы она за мной приглядела. Два года я училась у Е. П. Снетковой, потом - у Камковой, Ширипиной. Выпускалась у А. Я. Вагановой. Ее ученицей я была 10 лет, до ее смерти в 1951 году. Выпускной спектакль, для которого Л Якобсон поставил балет "Ромео и Джульетта" на музыку П. Чайковского, состоялся в декабре 1944 года на сцене Кировского театра.

- Военные годы... Как же их не помнить! Столько было всего... Как мы ехали в эвакуацию, Боже мой, в этих теплушках. И у нас была одна остановка - когда мы думали, что у нас будет бомбежка. Нас миновало, благополучно доехали. Сначала мы остановились в Курье. Голодали жутко. Я помню, что мы покупали фруктовый чай и жевали его. Мы собирали и ели турнепс. Три раза в день нам давали похлебку: вода, капуста и немного крупы. Ужасно! А я везла своей сестре (младшие классы раньше нас уехали в Кострому) плиточку шоколада. И я нюхала ее. Я не могла съесть. У нас была потрясающая встреча с сестрой. Когда мы воссоединились в Платошино, первым делом нас повели в баню: мы все были такие грязные! И вот, открывается окошко, и моя сестра бутерброд мне принесла - с картошкой. Боже мой! А я ей привезла шоколад. В детстве мы не были так дружны, как сдружились в эвакуации. Я для нее стала авторитетом, как старшая, как мама. В праздники я находила под подушкой трогательные подарки: связанные перчаточки или шарфик.

Мама была против моего поступления в училище, а младшей уже разрешила: она хотела, чтобы мы были вместе.

- С Аскольдом Анатольевичем Макаровым мы вместе учились в школе. Я - на год старше его. Мы разного амплуа. Я рано проявила себя как лирическая танцовщица. Меня так и вели и мне даже это надоело. Когда мне дали станцевать Уличную танцовщицу в "Дон-Кихоте", была так счастлива, что хоть немножко изменилось амплуа! Лирика, лирика!.. А у него - героическое начало. Первый наш балет, который вместе станцевали - "Бахчисарайский фонтан".

Он был одним из моих партнеров в Седьмом вальсе в "Шопениане". Мы жили в Палазно и репетировали этот балет почему-то в церкви - не было другого помещения. Репетировали с Агриппиной Яковлевной и Борисом Шавровым. У меня было три партнера: Константин Шатилов, Всеволод Ухов и Аскольд Макаров. Макаров отпал сразу- не его амплуа. А с Шатиловым мы станцевали в концерте. С Аскольдом Макаровым танцевали "Бахчисарайский фонтан", Жемчужина и Гений вод в "Коньке-Горбунке", позже - "Отелло" ( я очень любила этот спектакль) и "Спартак".

- Никогда не брали сразу солистами: все в кордебалет поступали. Но мне дали сольные партии. Я станцевала фею Кандид в "Спящей красавице", "двоечку лебедей" в "Лебедином озере", адажио в "Ночь перед Рождеством". Я много работала с Вечесловой- очень творческий человек. Она много интересного рассказывала. Домами общались. Летом вместе отдыхали.

- Мой сын Саша был очень любознательным ребенком. Задавал взрослым такие вопросы, что им было интересно с ним общаться. Проявлял способности к математике. Мы решили, что отдадим его в математическую школу. В раннем возрасте научился играть в шахматы. Помню, мы путешествовали по Волге на теплоходе, и Саша иногда за отца играл! Занимался в Доме пионеров. Когда пошел в школу балетную - все прекратилось, режим никак не способствовал этому! У меня сложилось ощущение, что он выражает себя через пластику, ему это интересно. Отец был как раз против, чтобы Сашу отдать в балет. Симон Вирсаладзе - тот поддерживал, советовал: "В какой области ты сможешь помочь сыну? В математике? А в балете - сможешь"

Окончив ленинградское хореографическое училище, Саша поехал на усовершенствование в Москву. С Марисом Лиепой в одном классе учился. Стал артистом балета в Большом театре. А однажды получил серьезную травму. К нему пришел новый педагог - Борис Акимов.

Саша жил далеко от театра. Он просыпал. Я его будила утром звонком из Ленинграда. Потом он спал на репетициях. Кто-то его даже сфотографировал. Он вообще поздно ложился, это с детства. Он ночами читал под одеялом - с фонарем. Ночью же надо спать! Все ложатся спать, а он - читает. Чтобы "не засыпаться" - под одеялом с фонарем. Никто об этом не знал.

Работая с новым педагогом, Саша так старался! Был усталым, а все пробовал, пробовал, и в конце урока, с левой ноги стал делать двойные содебаски и неудачно приземлился. Ужасная травма была - разрыв мениска, разрыв крестовидной связки, боковой связки. Перенес несколько операций. Одну даже делали в Аргентине. После травмы Саша уже не мог танцевать. Мы его взяли к себе, здесь он мог приспособиться.

- Я очень жалею, что мы не записали Аскольда Анатольевича! В последнюю поездку я купила маленький диктофончик. Сколько интересных историй он рассказывал! Так помнил детально и в подробностях, такое отражение эпохи было в его рассказах!

Одно увольнение его, и Аллы Шелест из Кировского театра чего стоило! Уволили "по сокращению штатов" - которого не было. Он сумел это докзать. Какой высший орган партийный был? Пленум? Единственный раз в истории балетный вопрос разбирался ТАК высоко. И был решен положительно. Аскольд Анатольевич снова работал в театре. Доказал свою правоту. А Шелест сказала - я не буду бороться, мне здоровье не позволяет. Но и Макарову это тоже стоило здоровья.

- Я обожала путешествовать! Думала, что моя вторая профессия, когда уйду на пенсию, будет связана с путешествиями. Любила путешествовать не только за границей. Я переносила самые невероятные условия. Помню одну поездку с очень трудными условиями. Ее организовала Надажда Красношеева. Норильск - Дудинка-Игарка. Мы летели на "кукурузниках". Всем было плохо. Всех тошнило. Кроме меня. Я - создана для путешествий. Меня не укачивало ни в воздухе, ни в море. Меня считали ненормальной, когда я, уже будучи балериной, ходила в горы. С рюкзаком за спиной. Горы - это высоко, а я переносила легко. Все умирали от жары, а я могла не пить. Единственно, не переносили мои глаза яркого света. Снег и солнце - у меня слезы шли из глаз.

- 25 лет длился период моей работы педагогом-репетитором. Когда оставила сцену, преподавала в училище. Сначала я преподавла актерское мастерство. Потом был у меня балетный класс, чувашская группа, чудные девочки. Когда начала преподавать в труппе Аскольда Макарова, некоторое время еще прподавала в училище. А потом пришлось уйти. У меня очень большая нагрузка была: я и репетировала, и расписание составляла, программы делала. Вся "черная" работа лежала на мне. Во всем помогала Аскольду Анатольевичу. Его цель была - сохранение наследия Якобсона. Он сделал "Шурале", "Спартак", дал жизнь "Диктатору".

Он не отказывал артисту, если тот просил партии. Давал артистам возможность пробовать и искать себя, не боясь ошибиться. Если кто-то из артистов хотел участвовать в конкурсе, Аскольд Анатольевич, даже если и не верил в успех - все равно разрешал готовиться. Понимал: займет или нет артист какое-то место - в любом случае, это будет шаг вперед.