О. Пашина: Наш гость - Елена Щербакова, художественный руководитель и директор ансамбля Игоря Моисеева. И мы говорили об этом до эфира, что, по моим ощущениям, ансамбль имени Игоря Моисеева — это нечто, что было всегда, это из далёкого детства. Менялись эпохи, политики, бог знает что происходило, а он был всегда. И надо сказать, что ансамбль появился в 1937 году, то есть… 10 февраля, да?

Е. Щербакова
Да.

О. Пашина
Будет 80 лет. Это огромная история для коллектива. А сам количеств — это огромное явление вообще для страны.

Е. Щербакова
Я думаю, что не только для страны, а для всего мира.

О. Пашина
И для всего мира, да. Как всё начиналось, расскажите? Игорь Александрович был балетмейстером Большого театра.

Е. Щербакова
Да, Игорь Александрович…

О. Пашина
Потом он написал письмо правительству.

Е. Щербакова
Нет, это не так было.

О. Пашина
Не так? Так…

Е. Щербакова
Просто так не пишут письма в правительство.

О. Пашина
А, так нельзя. Это сейчас пишут.

Е. Щербакова
У него сложные были взаимоотношения с руководством Большого театра, потому что Игорь Александрович — ну, это вообще такой авангардист, который вообще в своём творчестве и в жизни всегда шёл на полшага впереди того, что происходило, и как-то очень хорошо предсказывал то, что будет дальше. И его отправили в Большом театре в 1936 году по республикам Советского Союза как бы смотреть, какое положение хореографии вообще в стране.

О. Пашина
Что делается.

Е. Щербакова
И вот Игорь Александрович объехал весь Советский Союз — где на осле, где на каком-то грузовике, где вообще пешком, да. И он, приехав оттуда, написал письмо о том, что он хочет показать уникальную хореографическую культуру разных республик в Москве. Это был такой съезд народного творчества, в общем, первый фестиваль народного творчества, где Моисеев отвечал за секцию хореографии. И он пригласил всех этих самородков из разных республик и сделал небольшой концерт.

О. Пашина
То есть это были непрофессионалы?

Е. Щербакова
Нет конечно, не были профессионалы.

О. Пашина
А кто это был?

Е. Щербакова
Это просто были люди, которые танцевали от души. Вот он ходил на свадьбы, он ходил на какие-то гуляния, на какие-то такие… Ну, по разным же причинам народ танцует, бывают и печальные какие-то события. И он видел всё это. И как он говорил, что классический балет не может дать тех эмоций, которые он получил и которые он увидел, глядя на то, как народ танцует вообще от души. Там нет никакой фальши. Вот в этом и гений Моисеева, что в его искусстве… Почему оно сегодня востребовано и все его номера востребованы, которые мы все сохранили? Потому что там нет фальши, потому что люди это делают от души, понимая, что они хотят донести. Там есть содержание. Народ не танцует без содержания народные танцы.

Но Игорь Александрович, будучи блестящим знатоком классической московской балетной школы, так как заканчивал он балетный техникум… Это ныне Академия хореографии у Александра Горского, реформатора русского балета. А его любимым… его кумиром был Касьян Голейзовский и в своё время Михаил Фокин. Поэтому он, блестяще зная классическую хореографическую основу, естественно, задумал уникальное действо.

О. Пашина
Проект, как бы сейчас сказали.

Е. Щербакова
Ну, сейчас, наверное, «проект», а тогда это было вообще, я думаю, такое новое явление. Тем более что страна была молодая. И в общем-то, что он сделал — аналогов в мире нет и сегодня. Хотя он помог организовать все ансамбли, которые были в республиках, и есть они сейчас. Вот в Восточной Европе абсолютно все ансамбли, и даже во Франции. И по модели нашего ансамбля китайский ансамбль. Вообще все созданы ансамбли.

О. Пашина
А до этого ничего подобного не было вообще в Советском Союзе?

Е. Щербакова
Вообще ничего.

О. Пашина
Потому что был классический балет.

Е. Щербакова
Да, был профессиональный классический балет.

О. Пашина
А народный танец — это свадьбы, праздники и так далее.

Е. Щербакова
Это где гуляют, да. И он же добился того, что, в общем, народный танец стал профессиональным видом хореографического искусства. Потому что надо отдать должное гению Моисеева — помимо блестящего хореографа, это великолепный режиссёр. Это то, что бывает крайне редко. И в сочетании он создал театр народного танца, авторский театр народного танца. Мы называемся — Государственный академический ансамбль народного танца. Мы не стали переименовывать себя, потому что весь мир нас так знает. А французы в 1955 году нас назвали «Le Ballet Moïsseïev» — это «Балет Игоря Моисеева». Это наш сейчас такой trade mark по всей Европе. И вот это ответ на вопрос: почему вдруг «Балет Игоря Моисеева», а там не танцуют на пуантах? Именно поэтому. Потому что для французов слово «балет» — это нечто совершенно необыкновенное, восхитительное. И вот это была такая оценка нашего ансамбля, когда Моисеев на французском языке открывал культурные связи (первые гастроли — 1955 год) нашей страны с Францией и с Великобританией. И в общем-то, ансамбль всегда был первый на всех континентах, то есть мы как бы прокладывали тропу добра, тропу взаимодействия. Ну, как бы естественно, что культура — это то, что сближает людей.

О. Пашина
Возвращаясь к истории, вот интересно. Я читала, что очень полюбил этот ансамбль Сталин.

Е. Щербакова
Да.

О. Пашина
Приходилось Моисееву со Сталиным как-то общаться, с другими какими-то чинами?

Е. Щербакова
Конечно. Благодаря Сталину мы вообще… Ну, во-первых, ни один банкет в Кремле не проходил без выступления моисеевцев. И так как, в общем, сцена там небольшая, в основном это были такие номера, как «Подмосковная лирика», «Старинная городская кадриль». И Сталин всегда присутствовал при этом. Причём могу сказать, что никто в это время не ел.

О. Пашина
Это важно.

Е. Щербакова
Да. Они заканчивали еду и смотрели на сцену. Вот это то, что говорит Игорь Александрович. И вот один раз ему просто кто-то положил руку на плечо (это всё с его слов, а Игорь Александрович никогда не обманывал) и сказал: «Какие проблемы у вас, товарищ Моисеев?» Он сказал: «У нас нет помещения», — потому что они арендовали помещение. Ведь первая репетиция ансамбля прошла в Леонтьевском переулке, это был Дом учителя. Это старинный особняк, там сейчас посольство Греции. Но все полы были испорчены, потому что дробушки, топотушки.

В основном репертуар был русский вначале. Танцы народов… Первая программа, которую он поставил, первый номер — это «Сюита старинных русских танцев». И дальше были белорусские танцы, татарские танцы — в общем, танцы республик Советского Союза. А дальше уже, после первых гастролей в Восточной Европе сразу, в 1946 году, он поставил программу «Танцы славянских народов». И дальше пошёл цикл огромный «Танцы народов мира».

И вот иногда люди путают — на афише они видят «Танцы народов мира». Это не программа. В программу включено в концерте 12–13 номеров. Это огромный цикл. И мы постоянно его меняем, постоянно меняем номера, потому что их много. И сегодня мы показываем практически всё, что создал Моисеев, всё, что было при нём, когда он уходил из жизни. Какие-то номера были созданы, и они ушли при Игоре Александровиче — например, югославский (такой нет страны уже). Всё меняется. История меняется. И ансамбль, в общем, живёт в ногу со временем. Правда, жаль, что на сегодняшнюю тему невозможно поставить танцев, это будет никому не интересно.

О. Пашина
Почему?

Е. Щербакова
Ну, нам предложили, например, прислали письмо очень странное (причём поклонники ансамбля, понимая, что очень тяжёлое экономическое положение у всей культуры сегодня), что мы должны поставить танец, как наши олигархи отдыхают в Куршевеле, к примеру, и им это очень понравится.

О. Пашина
О, это острая тема.

Е. Щербакова
Представляете? Причём это действительно от всего сердца нам посоветовали, каким образом нам получить от олигархов денег. Ну, понимаете. Если раньше был такой номер — 1 Мая, «Праздник труда», маёвка какая-то.

О. Пашина
А теперь — олигархи в Куршевеле.

Е. Щербакова
А теперь… Что ещё поставить? Как люди убивают друг друга в подворотне просто так совершенно, я не знаю, за 100 рублей? Это невозможно. Поэтому мне кажется, что всё-таки то, что мы сохранили весь репертуар — это очень важно. Во всяком случае, я не знаю… Я работаю в ансамбле с 1969 года. Я не помню, чтобы у нас был неполный зал, чтобы нас не принимали на ура. И я не помню, чтобы у нас была какая-то безумная реклама. Вот сейчас мы работаем в концертном зале Чайковского — как раз в помещении, которое было выделено, в 1940 году достроено именно для ансамбля Моисеева и для хора…

О. Пашина
Мы возвращаемся к этой истории, когда Сталин подошёл, положил руку на плечо, и Игорь Александрович говорит: «У нас нет помещения».

Е. Щербакова
Да. И на следующий день он вызвал людей из правительства и сказал: «Пожалуйста, дайте Моисееву помещение, где ему это будет нужно». И как раз стоял законсервированный… Начали строить зал Чайковского, это строилось как театр Мейерхольда. А когда его не стало, то это было всё законсервировано. Они выпускали… То есть как бы Метрострой открывал станцию метро «Маяковская», и Моисеев предложил, чтобы Метрострой достроил этот роскошный совершенно театр. Потому что, в общем-то, если взять зал Чайковского, то это блестящая совершенно аудитория. И это было необычно. Такого не было, чтобы сцена выходила вглубь зрительного зала и практически происходило общение совершенно напрямую, без оркестровой ямы, со зрителями. Это был проект театра Мейерхольда.

Елена Щербакова.

И вот Игорь Александрович, как он говорил, был очень рад, что у него получилась вот эта идея его. Туда въехал хор Пятницкого, ансамбль Моисеева (у нас, конечно, лучшие залы, потому что в основном это помещение, два этажа занимали мы), оркестр народных инструментов имени Осипова и хор Свешникова. И вот эти все коллективы — каждый по-своему уникальный — они все находились в этом зале. Затем, когда началась война, ансамбль уехал на Урал, в Монголию, давал по пять концертов в день на военных заводах. Ну, балет не могут танцевать в окопах, как вы понимаете.

О. Пашина
Ну да.

Е. Щербакова
В общем, конечно, этим Моисеев сохранил ансамбль, но принёс большую пользу, потому что они всё-таки давали настроение своими концертами людям, которые работали 24 часа в сутки. И моисеевцы собрали деньги за свои концерты, и на эти деньги был построен танк, который назывался «ГАНТ СССР» (Государственный ансамбль народного танца СССР), и этот танк дошёл до Берлина. Макет этого танка стоит у нас в кабинете. Так что это был вклад, ну, конечно, небольшой, но тем не менее вклад в нашу Победу тоже.

Ну и конечно, своими произведениями. Например, моисеевские «Партизаны» — это полотно, которое можно отнести к сегодняшнему дню, когда люди борются за свободу своей земли, независимо от того, какой они национальности, и во всех странах. Вот куда мы ни едем, они все просят импресарио: «Пожалуйста, чтобы был русский танец «Лето», чтобы были «Партизаны», чтобы был молдавский «Жок», чтобы была «Старинная городская кадриль» и чтобы было легендарное моисеевское «Яблочко». Я говорю: «У нас очень много других танцев. Может быть, мы всё-таки поменяем программу?»

О. Пашина
«Не хотим».

Е. Щербакова
«Да, пожалуйста, но только чтобы это было обязательно». И какое поколение людей уже воспринимают это… Ну, как сказать? Позитивно. Знаете, самое приятное, когда дети в зале танцуют трёхлетние, они начинают танцевать. Сейчас очень много молодых родителей, которые воспитывают своих детей на моисеевцах. Очень много людей, которые… Видно, что это интеллигентные люди, что это не подсадные никакие поклонники. Они приносят по одному цветочку. Они знают уже артистов, они болеют за них. И это безумно приятно. Это их дань как бы тому, что делают артисты, как артисты отдают себя зрителям. В общем, с первых минут необходим контакт.

И аналогов я вообще не вижу, и балетмейстеров в этом жанре, потому что его создал Моисеев на основе классики, взяв от фольклора только главное. Главное — ну, это всё. Во-первых, главное — это музыка, конечно. Он создал не просто ансамбль. Сначала был оркестр народных инструментов несколько лет. Но он стремился и создал в ансамбле малый симфонический оркестр, потому что потом он перешёл уже от простых танцев к более сложным, а затем — к балетам одноактным, таким как «Половецкие пляски» на музыку Бородина, таким как «Ночь на Лысой горе» на музыку Мусорского, «На катке» на музыку Штрауса. То есть он действительно создал настоящий театр.

О. Пашина
А вот по поводу жанров интересно. Опять я возвращаюсь к истории. Мы всё время от истории к сегодняшнему дню и обратно. Давайте туда ещё раз вернёмся.

Е. Щербакова
Давайте.

О. Пашина
Понятно, что… Вы уже рассказывали, что это была своего рода этнографическая экспедиция, вот Игорь Александрович объехал страну, посмотрел, как танцуют. Это же танцы народов мира. А за границу тогда? Это сейчас мы себе легко представляем — поехать, обменяться опытом. А танцы народов мира откуда брали? Какие-то консультанты были специальные, которые объясняли, как танцуют…

Е. Щербакова
Как откуда? Нет, подождите. Например, вот Китай. 1954 год — ансамбль приехал в Китай, первый коллектив из Советского Союза, который был приглашён на празднование пятилетия Китайской Народной Республики. Игорь Александрович привёз «Китайский танец с лентами». Он сидел в библиотеке, он смотрел все старинные гравюры, все древние книги. Понимаете, его Господь одарил даром, то есть он ему… Нельзя стать балетмейстером. Ты можешь закончить массу академий, но если это не дано тебе от Бога, ты этого ничего не сделаешь. Точно так же как и режиссёр. Это всё должен быть талант. Другое дело, что может спать этот талант, а его можно развить.

Вот Моисеев всю жизнь занимался самообразованием. Вот всю жизнь, понимаете. Единственное, что он не смог выучить — это компьютер. И слава богу, наверное. И он сделал этот номер. Он видел где-то в Бельгии, он видел китайский цирк. Он придумал его. Они танцевали все с лентами, это издавна в Китае. И он поставил этот танец. И как рассказывают те очевидцы, которые были в Китае (ещё они есть, наши ветераны), они говорят о том, что Мао Цзэдун был очень недоволен, что русские танцуют китайский танец лучше, чем китайцы.

О. Пашина
Вот так.

Е. Щербакова
Потому что сразу, как только он создал ансамбль, получил добро от правительства, в 1943 году он создал школу, первую в мире школу народного танца при ансамбле. Опять же, она основана на его методике. У нас всё-таки есть своя специфика, которая очень отличает исполнение моисеевцев от других…

О. Пашина
Народных…

Е. Щербакова
Ну конечно, да. Это не народный, это не фольклор, это его авторская методика совершенно танца.

О. Пашина
Это такой сплав балета и фольклора.

Е. Щербакова
Не балета. Это сплав классической школы, потому что руки, ноги и тело должны иметь позиции. Без этого это будет бог знает что. Вот поэтому самое сложное — ребёнка, который приходит в школу, поставить грамотно, поставить ему ноги, грамотно вытягивать стопу, чтобы это было не коряво, как сейчас очень много учат в самодеятельности, а потом переучивать очень сложно. И грамотно поставить корпус, тело и руки. А ещё объяснить, для чего он на сцене, чтобы он понимал то, что он хочет выразить тем или иным движением.

О. Пашина
Мы про школу ещё обязательно поговорим подробнее, потому что это интересует многих слушателей. Возвращаясь к принципу построения самого театра, самого ансамбля. Я прочитала очень любопытную вещь. Может быть, это легенда, а может быть, это правда. Прочитала, что был принцип равенства, не было солистов, не было кордебалета, не было ведущих каких-то танцовщиков, а сначала каждый мог заменить каждого. Это после того Игорь Александрович устал от принципов Большого театра, где очень строгая иерархия?

Е. Щербакова
Ну, естественно, он сделал по-другому всё. Смотрите, у нас в основном в ансамбле, конечно, репертуар массовый — этим и хорош ансамбль. Когда открывается занавес, и стоит 50 человек на сцене, и на рисунке поставлен… Например, танец «Лето» — наша визитная карточка. Вы его не можете отрезать. Сейчас просят: «Пожалуйста, вы сократите вполовину».

О. Пашина
«Покороче».

Е. Щербакова
Да. «Вот здесь и вот здесь обрежьте. А самое главное — чтобы все уместились в один автобус». Это невозможно! И никогда… У меня поэтому очень много столкновений, потому что я просто как профессионал не могу себе позволить обрезать, сделать обрезание хореографии Моисеева.

О. Пашина
Ну да.

Е. Щербакова
Понимаете, великая хореография, которая признана по всему миру!

О. Пашина
Отредактировать это невозможно.

Е. Щербакова
Да. Но что значит, что нет солистов? Да, у него было такое высказывание: «Того, кто назовёт себя солистом, я на следующий день выгоню из ансамбля».

О. Пашина
О как!

Е. Щербакова
У нас в одном танце, например, ты солист, а в другом танце ты танцуешь массу. И вообще в концерте люди танцуют по пять, по шесть номеров, да. Естественно, что в заработной плате есть разница. Те, кто могут танцевать и сольный репертуар, и массовый… Массовый обязаны все танцевать. Но, конечно, зарплата у солистов выше, то есть они получают цельную ставку. Но никогда ни один наш танцовщик не сказал: «Я — солист ансамбля Моисеева». Нет, он — артист ансамбля Моисеева, он актёр.

Вот это тоже, кстати, специфика нашей школы, что мы готовим не просто танцовщика высокого класса, который может сделать всё что угодно технически. Мы стараемся… И у нас это пока получается, слава богу, несмотря на все «но», которые происходят в жизни вокруг, потому что люди всё равно живут в обществе, и никуда от этого не денешься. И мы стараемся, чтобы это были танцовщики-актёры. Ну, это очень сложно, потому что не всем дано актёрское нутро внутри. Для этого в школе занимаются с ними актёрским мастерством. Очень важная задача ассистентов, педагогов и репетиторов, чтобы они объяснили грамотно, что нужно выразить, при этом показав грамотно движения, балетные движения, хореографию, что человек должен выразить, но при этом не ущемить индивидуальность артиста. Вот это очень важно.

О. Пашина
Вы говорите «актёры». Конечно же, каждый номер — это какой-то маленький, я не знаю, спектакль.

Е. Щербакова
Маленькая история, да, конечно.

О. Пашина
Вот интересно, есть ли какая-то «кухня»? Как это рождается? Что сначала? Подбирается музыка? Или есть какой-то план: вот это будет так-то и так-то? Или есть какая-то история? Не знаю, история любви, история трагическая какая-то. Как это всё происходит?

Е. Щербакова
Ну, я хочу сказать, что весь наш репертуар поставлен Игорем Александровичем. Мы без него, когда уже ушёл от нас, сделали номера, несколько номеров. И мы стараемся что-то найти. Всё равно это не Моисеев, это другое. И я думаю, что Моисеева второго не будет никогда — ну, на наш век, во всяком случае. Он всегда вначале подбирал музыку.

О. Пашина
Сначала — музыка.

Е. Щербакова
Когда у него появлялась задумка, он подбирал музыку. Будучи в Испании, он видел «Арагонскую хоту». Это, в общем, наверное…

О. Пашина
Кстати, про это пишут слушатели: «Очень люблю вашу «Арагонскую хоту» и «Танец пастухов».

Е. Щербакова
Ну да. Вот Игорь Александрович тоже очень любил номер «Арагонская хота», особенно уже когда он был в возрасте. Он всё время говорил: «Смотри, как я здорово поставил. Ведь правда же здорово?» И ему очень нравилось. И на репетициях он говорил: «Так, ещё раз повторите, ещё раз». А так как мы не приучены работать в полноги, особенно при Моисееве, то мы выползали с этих репетиций, конечно. Но сначала он подбирал всегда музыку. И это был, наверное, самый длительный процесс.

Вообще ставил он сложно. Он мог поставить, всех измучить нас, артистов, потому что он ставил на нас. А на следующий день прийти и сказать: «Забыли», — и начать всё сначала. Он очень любил, когда было совместное творчество. Вот он говорил: «Ребята, девчата, давайте подумайте, вот нужно такое движение придумать». Например, у него появлялись задумки… Например, мы были в Аргентине, и он увидел, уже был «Гаучо» поставлен номер. Это 1961 год, Латинская Америка. То есть ансамбль был первый на всех континентах Земного шара, поэтому когда ехали следующие, было сложно, потому что уровень был высокий.

О. Пашина
Планка уже была.

Е. Щербакова
Да. И мы смотрели, мы учили движения в каждой стране, мы видели какие-то фольклорные коллективы. И потом из этого… Мы показывали ему какие-то движения, но он всё равно всё переделывал, абсолютно по-своему. Например, так интересно — мы приехали в Венесуэлу. А они же венесуэльцы — маленькие, коренастенькие. В общем, я не могу сказать, что фигуры у них красивые. И вот средний рост и маленький, и мы учили «Хоропо». Учили, учили… В конце концерта (у нас не было костюмов) мы просто в своих костюмах заканчивали «Гопаком». Кстати, моисеевский «Гопак» — лучший в мире.

О. Пашина
Кстати, про моисеевский «Гопак». Вы исполняете его сейчас? Или в свете последней политической ситуации…

Е. Щербакова
Да, конечно. А вы знаете, мы вне политики, потому что народ — он войны не хочет. Никакой народ, нормальные люди не хотят этого. Это дело политиков. А мы как танцевали… Мы сохранили все произведения Моисеева. Поэтому как мы танцевали «Гопак», так мы его и танцуем, заканчиваем им наш спектакль, потому что это огромное полотно с большим юмором, с великолепными трюками. Вообще лучшего «Гопака» нет.

О. Пашина
Мне просто жалко, что у нас не телевидение и мы не можем вот это показать.

Е. Щербакова
Ну, это нужно на наши концерты приходить и смотреть программу.

О. Пашина
Да. Поэтому я просто всех призываю и категорически прошу: сходите и посмотрите, если вы не видели! Не знаю, это нужно видеть.

Е. Щербакова
Но вообще я хочу сказать, что Игорь Александрович для Украины, для украинской хореографии, для их искусства хореографического сделал столько, сколько не сделал никто. Во-первых, первым он вывез украинские танцы. И так как он родился в Киеве, и его детство… Его тётки были учительницами, ну, такими сельскими учительницами, и он с ними в детстве как бы переезжал из одного места в другое, вот в Полтаву. Он поставил «Ночь на Лысой горе». Этот балет уникальный!

О. Пашина
Мы об этом тоже обязательно поговорим. Мы сейчас должны прерваться на новости. И я вам обещаю, что… танец, конечно, вы не увидите, потому что у нас радио, но музыку мы обязательно послушаем.Е. Щербакова

Е. Щербакова: Да.

О. Пашина
Расскажите, как подбиралась эта музыка.

Е. Щербакова
Это первый номер, который поставил Игорь Александрович в 1937 году. Так как всё-таки энтузиасты, которых он набрал, были не профессионалы… Но были и его друзья, которые ушли из Большого театра и помогали ему создавать ансамбль. То есть они занимались классом, они ставили людей к станку, к палке, они ставили их в первую позицию и объясняли основы, все положения тела, по каким канонам нужно вообще ходить по сцене, потому что кроме, конечно, эмоционального начала, должен присутствовать всё-таки профессионализм. И поэтому, конечно, Игорь Александрович брал медленную музыку, величавую — вот показать характер русский.

Ну, это многочастная сюита, она состоит из нескольких частей. Потом пойдёт «Коробочка», сольный номер — взаимоотношения русской девицы и молодого русского парня, обязательно стеснение. Вот сейчас многие даже не понимают, вот что такое… Никогда в жизни у Моисеева нет ни одного номера, чтобы они прижались друг к другу. Должно быть расстояние, они должны дышать, вот это расстояние. И существует вот эта застенчивость, существуют какие-то понятия, которые, к сожалению, сегодня…

О. Пашина
Уже утрачены.

Е. Щербакова
Они уже сошли на нет. Поэтому мы учим этому наших учеников, начиная со школы.

О. Пашина
То есть молодые артисты — они не понимают?

Е. Щербакова
Нет, их учат со школы. Они приходят в 12 лет в школу, поэтому за 5 лет учёбы они это уже понимают. Но всё равно нужно очень чётко следить за тем, чтобы это не ушло в никуда. Так же, как, например, в цыганском танце — там есть объятие, но одно, и оно в определённом месте поставлено, абсолютно. И текст никто не имеет права менять.

О. Пашина
Вы сказали «текст». А там что — текст?

Е. Щербакова
Конечно.

О. Пашина
Там история какая-то?

Е. Щербакова
Да. Вот возьмите, пожалуйста, поэму Пушкина «Цыганы». Вот по ней поставлен «Танец бессарабских цыган» у Игоря Александровича Моисеева. Взята музыка, сделана специальная обработка для нашего малого симфонического оркестра. И обработки эти делали дирижёры, которые были первыми. Гальперин и музыкант прекрасный Владимир Жмыхов — вот в основном их обработки. Затем был Николай Николаевич Некрасов дирижёром. Он, например, взял у Глинки «Арагонскую хоту». Игорь Александрович — он вообще такой человек, который всегда тяготел к классике. Ну, естественно. У него и воспитание дворянское, у него и образование великолепное, и самообразование постоянно. И основа — это Большой театр.

Поэтому он старался всё-таки взять музыку Римского-Корсакова «Скоморохи», допустим, «Арагонскую хоту» Глинки и так далее и тому подобное. То есть он первый вообще в этом жанре, собственно который он и придумал (народно-сценический танец), он обратился к русским композиторам-симфонистам. Этого нет нигде, просто нигде. И конечно, этим ансамбль отличается. Очень жаль, что у нас нет возможности сегодня в полном составе ездить на гастроли. Единственное — я очень рада тому, что в этом году у нас 80-е летие. Это очень хороший рекламный бренд.

О. Пашина
Повод.

Е. Щербакова
Да, и повод, естественно. Но все гастроли вообще в цивилизационных странах делаются за два, за три года. И это очень сложно. И когда вдруг возникает… Вам нужно поехать туда-то или туда-то, и возникает вдруг момент… «Русские сезоны», допустим, в Японии, но ведь площадок-то там нет. Понимаете? И мы, конечно, не Большой театр, где всё расписано. И классический балет как был популярен, так и есть. И в силу того, что наше искусство нигде нельзя повторить… Это, конечно, для Запада не столь популярно. Мы этим удивили весь Запад, вообще весь мир удивили.

И мы можем сегодня удивить второй раз, потому что сегодня очень молодой коллектив, очень мобильный. Например, они танцуют технически блестяще. Мы так не танцевали технически. Другое дело — была другая жизнь. Я думаю, что мы были более выразительные. Но это не зависит от них. Они такие. Они все в компьютерах, они все в этих телефонах, этот сумасшедший дом… Как сказать? Хотелось бы, чтобы они умели писать красиво, как мы раньше писали, читать книги, а не читать вот это вот… в компьютере, в этих айпэдах. Но это невозможно, мы же не можем их изолировать от общества.

О. Пашина
Ну, мы про них ещё поговорим. Давайте про вас поговорим. Вам дифирамбы мы сегодня поём. Вот этот уникальный, фантастический коллектив. Вы приходите туда после Московского хореографического училища…

Е. Щербакова
Ну, я пришла туда в 1969 году.

О. Пашина
Как артистка.

Е. Щербакова
Как артистка. Моя мечта была… Я увидела рок-н-ролл моисеевский, и я сказала, что вообще для меня другого быть не может. Мама меня привела. Это был 1967 год, по-моему. И я увидела впервые ансамбль и увидела рок-н-ролл, как они танцевали. И я больше ничего не хотела. У меня была одна мечта. И я решила, что если меня не возьмут в ансамбль, я не буду танцевать.

О. Пашина
Вообще?

Е. Щербакова
Нет, конечно. Потому что я не видела… Мне предлагали другие коллективы заранее, потому что всегда наш педагог… Вот ему, конечно, спасибо огромное, я всегда его помню, классный наш руководитель Андрей Андреевич Климов. Он приводил до экзамена, например, Игоря Александровича Моисеева — ну, первого, естественно, потому что у нас был народный уклон первично. И потом — Надежду Сергеевну Надеждину, создателя «Берёзки» и так далее.

О. Пашина
Смотрели.

Е. Щербакова
И мне предложили пойти на солистку в «Берёзку». И я сказала «нет». Ну, русский танец — это не моё амплуа. И потом, я мечтала к Моисееву. И вот пришёл Игорь Александрович перед нашим госэкзаменом. Куда-то моисеевцы уезжали. ..Тогда вообще их в Москве никогда не бывало. Собственно и в наше время тоже. У нас было восемь месяцев гастролей в год. Мы плакали, сидя в Америке по три с половиной месяца, мы хотели обратно, поесть чёрного хлеба. Ну и я хочу сказать, что он пришёл просто на урок характерный. И потом подозвал и взял мальчика из нашего класса, Сашу Рыкова, меня и ещё девочку одну. Но, к сожалению, она очень мало проработала, у неё болели колени, и она ушла из ансамбля. Вот он предложил: «Хотите у меня работать?» Это, конечно, была мечта. И я с 1 июня 1969 года была зачислена в ансамбль.

О. Пашина
А у вас любимые какие-то спектакли, я бы сказала, даже не номера, не танцы?

Е. Щербакова
Нет, у меня танцы.

О. Пашина
Танцы?

Е. Щербакова
У меня любимые два танца, которые на меня возобновил Игорь Александрович. И это, конечно, великое счастье, что я смогла работать с ним именно этот сольный репертуар, с ним именно на репетициях, как говорится, один на один. Это великое счастье, потому что такого репетитора нет и не будет. Поэтому чем больше времени проходит, я вспоминаю мелочи, которые он делал замечания мне.

О. Пашина
Он был какой на репетициях — резкий или, наоборот, корректный?

Е. Щербакова
Нет, ну когда были массовые репетиции, это было ужасно. Он просто деспот.

О. Пашина
Деспот?

Е. Щербакова
Он орал на нас, потому что… Но я его очень хорошо понимаю. Потому что артисты входят в зал, и такое впечатление, что они сидели, молчали в раздевалке, и они начинают разговаривать (о чём — непонятно), когда они должны закрыть рот в зале и слушать. Замечания, которые делаются одному артисту, должны слушать все, а особенно молодёжь. А вот у нас чем моложе, тем они меньше слушают, к сожалению. И вот каждый день ты орёшь. Он орал на нас: «Замолчите!» Он мог обозвать как-то так, как не хотелось бы. И он повторял столько раз, сколько ему было нужно, чтобы был результат. А мы уже умирали. И тогда он понимает и вдруг какую-нибудь такую реплику… У него потрясающе тонкое чувство юмора! И он какую-то реплику такую скажет…

О. Пашина
Чтобы разрядить атмосферу.

Е. Щербакова
Да. У нас мальчик один упал на репетиции. Упал.

О. Пашина
В обморок, что ли?

Е. Щербакова
Нет, просто упал, на репетиции упал. И он говорит: «Ну, что ты падаешь, как доллар?» А в это время доллар падал. И они поднимались. Ну, как-то… Секунда, и ты начинаешь… положительные эмоции получил — и ты можешь ещё работать дальше. То есть в этом его гений, конечно. И он показывал блестяще совершенно за все женские куски. И за мужчин, и за женщин. Ну, это человек, который… Вот его звали Хозяин (в хорошем смысле этого слова), мы его назвали, потому что он всегда знал, что он хочет, для чего он это делает и на что способен тот или иной танцовщик. Ну, было сложно в наше время. Были старшие, были молодые совсем, были средние. Вот сейчас в основном весь коллектив молодой. Вот он какой-то молодой, они моложе выглядят. Когда я пришла, мне было шестнадцать с половиной лет, и мне казалось, что тридцатилетние артистки — они уже такие старые вот просто.

О. Пашина
А какая-то дедовщина там была?

Е. Щербакова
Конечно.

О. Пашина
Да?

Е. Щербакова
Обязательно. Это было ужасно, потому что когда… Самое страшное для артиста балета — уйти на творческую пенсию. А мы стояли… Ну, как сказать? Ну, как солдаты, наверное. Мечтали выехать в Париж. Например, гастроли, 1971 год, Париж. Полтора месяца — Париж, затем две недели — Лион, Тулон и Ницца. И мы одни, не было там никаких русских. И все ломятся на наши спектакли! Билетов нет. И у нас премьера «Половецких плясок» в Париже. А у меня была премьера молдавского танца «Табакеряска». Очень трудно технически и актёрски номер. А я совсем молодая-зелёная. И со мной танцуют шесть солистов маститых, заслуженных артистов. Вот шесть этих «стариков»… Ну, это такая тема.

О. Пашина
Шесть стариков и одна девушка.

Е. Щербакова
Да, и одна молодая прачка. Ну, такая совершенно литературная тема. И вот он со мной репетировал. Он показывал, как нужно стирать бельё, чтобы у тебя бёдра ходили туда-сюда. Это потрясающе совершенно! Я просто это всё помню, как будто это было вчера. И вот мне повезло. И вот я такая молодая танцевала этот танец в Париже. Ну, кто мог об этом мечтать? А потом 1976 год — он возобновляет на меня танец «Татарочка». Две с половиной минуты танец, но ты умираешь абсолютно просто. Причём первую часть девочка танцует одна, а затем ещё двое мальчиков к ней присоединяются, которые…

О. Пашина
То есть технически тяжёлый, да?

Е. Щербакова
В конце они уже лежали на моих плечах. И мы втроём еле убегали со сцены. Этот номер он ставил для своей второй супруги Тамары Зейферт — блестящей танцовщицы, которая у нас была репетитором тогда, работала репетитором, оставив сцену, вот когда я пришла. Репетировал со мной Игорь Александрович лично вечерами эту «Татарочку». И он сказал: «Это нужно сделать». И вот в 1976 году мы выпустили этот танец.

И потом уже я… Он мне дал право, когда я пришла в ансамбль… Директором он меня пригласил, я не сама туда попала, это было очень всё внезапно. Закончив свою творческую карьеру в 1992 году, уходишь на творческую пенсию. И он меня пригласил в школу, и я стала преподавать в школе. А в 1994-м уже сделал предложение стать директором ансамбля — причём очень так грамотно как бы со мной поговорил, как он умел: «Я тебе сейчас сделаю предложение. Ты только мне дай слово…»

О. Пашина
«Ты только попробуй отказаться».

Е. Щербакова
Нет.

О. Пашина
Нет?

Е. Щербакова
Ну, конечно, Моисееву отказать невозможно. «Но ты только, пожалуйста, дай мне слово, что ты подумаешь, прежде чем отказаться». Я думала: что же он мне такое предложит? Ну, мой репетитор, ну, вообще ансамбля репетитор Лилия Михайловна — у неё уже было плохое самочувствие, и она собиралась уходить из ансамбля. И честно говоря, я думала, что, может быть, он предложит мне стать репетитором, видя, как я проработала два года в школе. Он мне предложил стать директором. Я сразу сказала: «Нет». А он говорит: «Нет, милочка, ты мне обещала вообще».

О. Пашина
Подумать.

Е. Щербакова
Вот полгода я думала. А потом…

О. Пашина
Полгода думали?

Е. Щербакова
Да.

О. Пашина: А почему?

Е. Щербакова
Ну, потому что для меня это вообще было нереально — стать директором, будучи актрисой. Я вообще не умею разговаривать с чиновниками абсолютно, потому что я всегда говорю то, что я думаю — а этого делать нельзя, как оказалось по практике жизни. Я такой человек очень прямой, и это тоже многим не нравится. А потом, я вообще не понимала, как эти письма писать… То есть я могла написать письмо. Слава богу, у нас было лучшее образование, нежели сегодня.

О. Пашина
Сейчас, да.

Е. Щербакова
Да. Но просто это всё сложно очень.

О. Пашина
Административные тонкости.

Е. Щербакова
Да. И потом он приходил и говорил: «Что ты боишься? Я тебе во всём помогу». Он ненавидел все эти бумажки, всю эту… И вот он зайдёт в кабинет… Он стал называть меня на «вы», когда я стала директором. И мне это было жутко неприятно вначале, потому что он орал на репетициях, называл на «ты» — и вдруг на «вы».

О. Пашина
И вдруг дистанция такая.

Е. Щербакова
Он сказал: «Я Вас очень уважаю, потому что Вы — мой помощник». Вообще Моисеев никогда… Какие-то нецензурные выражения он вообще не знал, он этого не понимал. И даже в нашем понятии цензурные в его понятии были нецензурные.

О. Пашина
Это, например, какие?

Е. Щербакова
Ну, вот я ему как-то сказала: «Игорь Александрович, такой бардак происходит вообще. Что происходит?» А он говорит: «Лена, как Вы вообще такие слова употребляете? Как это возможно? На Вас это не похоже». Он в 100 лет пропускал вперёд женщин, не только свою супругу, уже будучи совсем больным как бы и старым. Это уникум абсолютный. Это вот такой талант… Я не знаю, я думаю, что всё-таки у нас… Я его сравниваю с Юрием Николаевичем Григоровичем. Ну, это классика. Это, в общем, культура похожая.

Моисеев очень много сделал вообще для развития хореографического искусства в мире. Он, кстати, был очень интересный балетмейстер и в классическом репертуаре, потому что он же создал «Молодой балет», классический балет. Он нашёл Александра Годунова, он его из Риги вытащил. Он нашёл Дмитрия Брянцева, который потом стал прекрасным балетмейстером в Театре Станиславского. Он многих вытащил так, Игорь Александрович. И он всё-таки возобновил… Репертуары великолепного балетмейстера Якобсона шли, его миниатюры, в этом «Молодом балете».

Этот «Молодой балет» — ну, их было там 30 человек. Они объездили весь мир. Но он не мог разрываться на нас и на «Молодой балет». Нужно было что-то вообще одно выбрать, потому что мы сидели и ждали, а он с ними, потом они ждали. И вот был такой случай, когда в «Молодом балете» в Австралии остались два артиста, причём таких корифея. Он отказался тут же, потому что в нашем ансамбле ничего подобного не было, вообще не было. И знаете, что он в нас воспитал? При том, что он никогда в политике… Как он говорил: «Поближе к кухне всегда нужно садиться, подальше от политики». Но ему приходилось. Он делал политику, но делал её правдиво. Он делал это своими произведениями, он делал это своим творчеством.

О. Пашина
Ну, то есть в интригах никаких не участвовал.

Е. Щербакова
Нет. Но вокруг него всё равно были интриги, ему было тяжело. Потому что если у нас кто-то пошёл с левой ноги, а все идут чётко с правой, то ты уже куда-то не туда…

О. Пашина
То ты уже диссидент.

Е. Щербакова
Да. Ну, я таких слов не говорю. Он как раз, кстати, был патриотом, потому что Игорь Александрович мог… Ему много раз предлагали уехать отсюда. И поверьте, он бы состоялся где угодно. Но он всегда возвращаться на эту русскую землю и был патриотом своей земли. Но ему было тяжело, потому что было очень много нападок: «ноги не поднимают в народных танцах»; «и зачем это всё нужно?»; и «дроби делают целой ногой», а у нас это, как сказать, полупальцы и каблучок, есть своя специфика в школе; что «не могут быть такие низкие руки», а он доказывал, что руки занижены, потому что когда у вас большие рукава, поднимаются плечи, и руки нужно видеть. Ну, он отталкивался всегда от великолепной балетной школы, в которой он был ас абсолютно.

И ещё у него был потрясающий вкус, вот вкус во всём. Это передавалось и на наши костюмы, и на его постановки. Он создал, собственно говоря… Он же ставил все концерты, посвящённые истории нашей страны — Советского Союза. И я помню, что когда ему… Это было к 60-летию нашей страны, он поставил «Праздник труда», когда ему дали это задание. Он ненавидел работать по заданию. И, в принципе, он никогда этого не делал. Вот у нас нет французского танца, у нас нет английского танца. И вот сейчас некоторые чиновники говорят: «Вы должны поехать во Францию. Нужно, чтобы был французский танец». А почему это нужно? Ну, зачем французам смотреть французский танец народный, когда он вообще неинтересный в нашем исполнении?

О. Пашина
И они его знают.

Е. Щербакова
Нет, вообще. Музыка неинтересная. Он брал то, что его заводило. У нас, например, три молдавских танца, потому что это заводная музыка. И совершенно нельзя подходить к этому, что с Молдавией у нас хорошо или плохо в политике. Народ — это народ. Мы воспринимаем все эти танцы как потрясающие произведения искусства. И оно сближает народы.

О. Пашина
Вообще я сейчас услышала фантастическую вещь. То есть чиновники сейчас… откуда-то сверху какие-то разнарядки, что что-то вы обязаны? Или это рекомендации?

Е. Щербакова
Нет, это не так.

О. Пашина
А может быть, цензура?

Е. Щербакова
Я имею в виду, что это было. Ну, в своё время же была цензура.

О. Пашина
В своё время была, да.

Е. Щербакова
Когда Моисеев поставил рок-н-ролл (кстати, он будет сейчас на наших юбилейных концертах), как он его поставил? Он поставил пародию на рок-н-ролл, потому что здесь это было невозможно. Пародия на рок-н-ролл — «Назад к обезьяне». Там был обезьяна, выходил в маске обезьяны. Потом он снимал эту маску — и это был человек. Но они танцевали блестяще! Там был какой-то наркоман, ещё какой-то стиляга. Ну, сейчас это смешно. Полстраны, полмира вообще, извините, наркоманы. И зачем одевать маску обезьяны?

Мы предложили ему: «Давайте возобновим». Он сказал: «Нет». Потому что он не мог… Ну, как сказать? Он считал, что если мы возобновили рок-н-ролл, то это должна быть пародия. Он говорил: «Какая пародия? Сейчас блестяще танцуют спортсмены спортивный рок-н-ролл, бальники танцуют рок-н-ролл. Вы за ними не угонитесь». И мы всё-таки это сделали — не как пародию. И ребята танцуют блестяще! Вот я смотрю на это, и я вижу в этом содержание. Потому что всё остальное, что происходит вокруг, — это не содержание, это просто набор движений технически очень серьёзных, допустим, сложных, но танца-то самого нет.

О. Пашина
Ну, своего рода спорт.

Е. Щербакова
В танце должно быть начало, развитие, финал какой-то.

О. Пашина
История опять же.

Е. Щербакова
Ну конечно. Любая, даже самая маленькая история. Все пары разные абсолютно, у каждого свои эмоции. Даже ветераны приходили и некоторые говорили… И вообще, знаете, надо отдать должное, что первое поколение (ну, те, кто живы, конечно), второе поколение — они ходят на все концерты. И я, в общем, завела такую традицию — обязательно их приглашать на каждый юбилей. И вот у нас концерты 9-го и 10-го в зале Чайковского, а затем 16 марта в Большом театре. И обязательно пригласим всех ветеранов, которые 20 лет проработали в ансамбле. Значит, этот человек, если его не уволили, он нужен был коллективу. Пусть он стоял в последней линии, но эта линия заканчивалась на этом человеке. И он внёс свою лепту настолько, насколько он талантлив.

И вот ветераны говорят: «Нет, это другой рок-н-ролл. А где же наркоман? А где же кто-то?» И я пытаюсь объяснить, что мы возобновили эту постановку, она идёт прекрасно, зал принимает на ура. И ребята танцуют с таким вдохновением! Просто прекрасно! И вот ничего мы не поменяли. Он всё равно этот же рок-н-ролл. Но здесь уже, наверное, дело не в маске обезьяны…

О. Пашина
Ну да. И время уже другое. У нас просто не так много времени. Я хочу ответить на вопрос Юлии из Самары. И другие наши слушатели спрашивают. Во-первых: «Где найти ваш план выступлений в Москве на год, чтобы приехать на спектакли из Самары?» — Юлия хочет приехать. «И где купить билеты?» — спрашивают наши слушатели. И сайт же у вас есть?

Е. Щербакова
Конечно, у нас есть сайт: www.moiseyev.ru. У нас есть Facebook, и очень много подписчиков в Facebook. «Igor Moiseyev Ballet» — это наш Facebook. В Москве мы работаем всегда в концертном зале Чайковского.

О. Пашина
И там же билеты.

Е. Щербакова
На нашем сайте всё написано. Билеты продаёт филармония, она проводит наши концерты. Наверное, есть сайт филармонии, Московская государственная академическая филармония. Или «Меломан», они там продают билеты. Но хочу сказать, что в Самару мы приезжали регулярно (вот последние два года нас не было) и всегда выступали в Театре оперы и балета. И надеемся, что мы возобновим свои гастроли в Самару тоже, потому что публика в Самаре — одна из самых культурных публик вообще, я бы сказала, в нашей стране.

О. Пашина
А на ближайшее время ещё куда?

Е. Щербакова
Вот сейчас мы проведём концерт в Большом театре 16 марта. Затем нам предстоит европейский тур, который откроется концертом, юбилейным концертом ансамбля в ЮНЕСКО. России предоставлено право, именно моисеевцам, открыть зал ЮНЕСКО после длительного ремонта. И это очень престижно, потому что это Россия открывает зал, а не какая-то другая страна. Это абсолютно некоммерческий концерт. Я думаю, что с программой «Танцы народов мира», с юбилейной программой. Причём они даже не согласовывали программу, доверяя нам. Мы награждены ЮНЕСКО были медалью «5 континентов» за сближение, естественно, народов моисеевским языком танца, не требующим перевода. Это было в Париже, нам вручали медали на наше 75-летие, как раз во время наших гастролей.

Затем у нас два концерты в марте, 24-го и 25-го, в Марселе — Фестиваль российской культуры. И впервые они пригласили балетный коллектив. Потому что это вообще фестиваль драматических театров в основном, он уже идёт много лет. И вот они сделали нам предложение. Затем у нас состоится концерт в Любляне в рамках «Русских культурных сезонов», в Антверпене и в Лозанне, в Opéra de Lausanne. Вот это наш такой тур.

О. Пашина
То есть европейское турне. Ну а в Москве, как сказала Елена до эфира, заранее покупайте билеты.

Е. Щербакова
Да, конечно. Сейчас уже, по-моему, продаются на 8 и 9 марта. Причём мы всегда меняем программы. Затем в апреле есть концерты. Всё на нашем сайте написано. Все концерты в Москве — все они в зале Чайковского, на сцене, на которой Моисеев поставил все свои произведения.

О. Пашина
Я благодарю Елену Щербакову, художественного руководителя и директора ансамбля имени Игоря Моисеева. Это была программа «Дифирамб». Спасибо вам огромное, Елена.

Е. Щербакова
Спасибо.

О. Пашина
Спасибо всем нашим слушателям за вопросы и ваши реплики. Всего доброго! До свидания.