Исполнитель главной роли в ленте «Нуреев. Белый ворон», солист Театра им. Джалиля Олег Ивенко популяризирует современную хореографию в Казани. Он рассказал, почему татарстанцы не готовы воспринять новые веяния из мира современного балета и каким образом он продвигает непривычный казанцам «продукт».

Однажды вы говорили, что возможно будет продолжение фильма «Нуреев. Белый ворон». Это правда?

Я не могу разглашать эту информацию. Возможно, будет, кто знает.

Думали о съемках в других проектах?

Сейчас вышел интересный сериал от Netflix — Tiny Pretty Things. Была вероятность, что я сыграю в нем роль, но, к сожалению, этого не случилось. Считаю, что сам все загубил — отправил не лучшую пробу.

Последнее предложение было от Marvel Studios. Мы общались по одному сериалу, была только проба, что за этим последовало — сказать не могу. Потому что проект еще не закончился

Вы приверженец классического танца или современных направлений?

Пока я могу танцевать классический балет — я приверженец классического танца. Но мы все понимаем, что балетный путь танцовщика короткий: на уровне артист может танцевать не так много времени. В среднем — до 35 лет. Дальше поддерживать себя в хорошей форме очень сложно, хотя я знаю легендарных танцовщиков, которые смогли доказать обратное. Но их не так много, как хотелось бы.

В основном, после 35 все переходят в современную хореографию. И потом танцуют как, например, Диана Вишнева на данный момент. Она делает композиции и много исполняет, гастролирует. И это здорово. У нее есть поддержка в лице мужа, который, в том числе, и ее концертный директор. На мой взгляд, твоя команда решает многое и, что бы ты из себя ни представлял, твой успех зависит от твоей команды.

В одном интервью говорили, что невероятно гордитесь своей командой.

Это правда. Конечно, всегда есть куда расти, но я очень ими горжусь.

Как идет подготовка к Фестивалю современного танца Stage Platforma?

Мы хотели проводить фестиваль ежегодно, но, к сожалению, воплотить проект в ноябре 2020 года из-за пандемии было фактически невозможно. Было неясно, смогут ли из-за ограничений приехать те, кого мы пригласим, и будет ли театр в ноябре вообще функционировать.

Мы стараемся не просто поддерживать планку, но и каждый раз делать проект лучше, разнообразнее, интереснее. У нас много задумок на грядущий танцевальный форум, и реализовывать их «как-нибудь» не хотелось. Нас поддерживают Министерство культуры и Театр оперы и балета имени Джалиля без которых этот проект не смог бы существовать, и мы не можем позволить себе обманывать их доверие. Нашей командой было принято решение отложить фестиваль до лучших времен. Планируем провести в ноябре 2021-го. Сейчас мы переживаем период воздержания от собственных амбиций.

Что готовите?

IV Stage Platforma обещает быть очень интересной. Во-первых, мы создаем новый полноценный одноактный спектакль. Готовим современный балет. Пока не могу разглашать ни тему, ни, тем более, название. Сохраним интригу приблизительно до сентября.

Во-вторых, запланирована концертная программа при участии международных артистов. Номеров будет не так много, но все они будут премьерными. Со многими уже списался, пообщался. В программе будут заявлены известные имена из мира классического и современного балета, благодаря этому фестиваль современного танца в 2021-м году будет на ступеньку выше предыдущих. Естественно, в рамках проекта будет показана исключительно современная хореография. Все-таки Stage Platforma — это платформа для современной хореографии. Казанцы катастрофически мало видят современный балет, поэтому наша цель — постепенно привить жителям татарской столицы любовь к новым веяниям танцевального мира.

Кого увидят казанцы?

Пока ничего не могу сказать. У нас есть график, составленный командой специалистов, когда и о чем можно сообщать, и мы его придерживаемся.

Можете обозначить хотя бы географию?

Дай бог, Австралия, Германия, Голландия, Венгрия. Но все это могу говорить со вставкой «дай бог». В нынешних условиях сложно строить долгосрочные планы.

Сколько дней будет проходить платформа?

Рассчитываем на 2-3 дня.

Мастер-классы планируете проводить?

Конечно. Мастер-классы мы проводим в рамках каждого фестиваля Stage Platforma. Очень надеюсь, что удастся привезти известную личность, о которой многие слышали. Уверен, на мастер-класс с ее участием выстроится очередь.

Вы один из немногих, кто пытается продвинуть такой продукт как современная хореография в Казани. На ваш взгляд, насколько близко то время, когда в Казани в современной пластике будет больше заинтересованности со стороны ценителей искусства?

Оно расшевелится, поверьте мне. Для этого, собственно, и создавалась платформа, чтобы зритель постепенно привыкал. Нужно показать, что балетный мир куда более разнообразный и интересный, чем можно себе представить. Но нельзя выдавать все сразу. Что-то мы показываем, а что-то припасаем на будущее. Я не даю зрителям то, к чему они не готовы. Здесь уже включается стратегическое мышление: что показать можно сейчас, а к чему можно вернуться только лет через пять.

Какие направления показываете на платформе?

В основном неоклассику, контемп и модерн.

Что остается за бортом и по каким причинам?

Наверное, контактная импровизация и танец без музыки. Причина все та же: казанский зритель к этому не готов. Если бы современный балет в Казани стал развиваться намного раньше, мы бы к этому однозначно пришли. Все бы уже пресытились модерном и контемпом и говорили: «Мы это уже видели, хотим что-нибудь новое». А пока эти направления остаются актуальными, нет смысла переключаться на что-то более сложное для восприятия.

Как вы думаете, насколько высока вероятность, что в Театре оперы и балета имени Джалиля будут чаще идти современные постановки?

Нужно понимать, что ты можешь показать в Театре оперы и балета Мусы Джалиля, а что — нет. Лично я имею представление о вкусах нашего директора и художественного руководителя. Вероятнее, что пройдет неоклассический балет, нежели чем, скажем, танец без музыки, который танцовщики исполняют в тишине, отталкиваясь лишь от темпа, который внутренне высчитывают. Сейчас в Европе это хорошо воспринимается. Но нужно понимать, что мы находимся в музыкальном театре. Здесь основой является музыка. Именно она движет человеком, она порождает движение. Потому такое не покажешь.

В таком случае нужен отдельный театр, который бы занималась непосредственно современной хореографией?

Я думаю, было бы хорошо иметь труппу из человек двадцати, которая занималась бы этим. Но было бы заблуждением считать, что в современную хореографию может податься кто угодно. Я убежден, что у танцовщиков в любом случае должна быть классическая база. Если они не будут хорошо выучены, то будут ограничены в направлениях в которых смогут работать, а значит, и в репертуаре.

Из примеров: Санкт-Петербургский театр Бориса Эйфмана. Замечательная труппа. Однако все исполнители театра имеют академическое танцевальное образование.

Насколько знаю, Борис Эйфман берет под свое крыло танцовщиков сразу, как только те выпускаются из специальных учебных заведений.

Я не знаком с их внутренней кухней, так как не работал у них, хотя когда-то у меня была такая возможность.

Вас приглашали работать в театре Эйфмана?

Это было лет восемь назад. Меня заметили на одном из конкурсов. Со мной связался ассистент Бориса Яковлевича и предложил работу.

Почему отказались?

Потому что я всегда видел себя классическим танцовщиком. Естественно, я могу танцевать современную хореографию, потому что с детства участвую на конкурсах. Дело в том, что на конкурсах в обязательную программу входят современные номера. Как ни крути, любой профессиональный танцовщик связан с современной хореографией.

Однако от современной пластики страдает классическая хореография. Как только ты окончательно переключишься на современные направления — вернуться в классику фактически невозможно. Это основная проблема исполнителей. С одной стороны, хочется попробовать что-то новое, с другой — есть риск растерять академическую базу. Поэтому одна труппа не может заниматься и тем, и другим. Было бы нелишним иметь для этого отдельную команду исполнителей.

К тому же, когда ты переходишь с классики на современный танец — тебя ломает. К этому нужно привыкать. В современных направлениях задействуются совершенно другие группы мышц, организм долго перестраивается. Самое главное — выработать привычку. Например, почему тяжело бороться с ленью? Потому что нет привычки ее преодолевать.

Вы в себе эту привычку выработали?

Слава богу, да. Хоть я и Лев по гороскопу и люблю полениться, но от себя я всегда ожидаю большего, оттого больше работаю над собой.

Если я посмотрел запись выступления и мое исполнение меня не удовлетворило, я сразу делаю анализ того, что пошло не так. На следующий день, придя на утренний класс, я исправляю то, что мне не понравилось. И пока не исправлю — не успокоюсь. Не позволяю самому себе говорить «и так сойдет».

Иногда мне может кто-то со стороны указать на фрагмент, в котором я не дожал. Тут, конечно, правильно воспринимать такую критику. Прежде всего сама критика должна быть конструктивной. Чтобы человек понял, над чем ему следует поработать.

Кто для вас является критиком?

Прежде всего, моя мама, моя девушка и я сам. Если брать кино — то это, конечно же, Рэйф Файнс. После него — главный продюсер фильма. После них уже те артисты кино, которые играют вместе со мной. Но их мнение идет уже после Рэйфа и продюсера.

Также вы говорили, что хотели бы проводить фестиваль современного танца не только в Казани.

Да, но это желание было до тех пор, пока я не подписал контракт с международным концертным агентством Berin Iglesias Art. Сейчас все мое внимание заострено на создании нового балета. Мы создаем премьерную постановку, о которой в 2021 году, я надеюсь, все узнают. Мы опаздываем по дедлайну на два, если не на два с половиной месяца. В феврале должны были представить первый тизер, но вероятнее, что покажем его только в апреле. Крайний срок — июль, и мы, к сожалению, ничего не можем с этим сделать.

Сам показ постановки планируем провести в конце года, после фестиваля Stage Platforma. Хотя изначально хотели выпустить продукт в августе. Но мы не ожидали, что Германия снова закроется на карантин, а так как вся моя команда там, мы не можем работать, сделать хотя бы шаг вперед. Так и топчемся на одном месте. Ожидаем следующего шага злосчастного вируса.

В спектакле должны были участвовать пять-шесть актеров. Уже утвердили роли?

С некоторыми даже успели распрощаться. Правда, эти артисты были из второго и третьего составов.

По какой причине?

Я — строгий руководитель. Если человек не может выполнить обязательства — я даже спрашивать не буду, не буду церемониться. Сразу говорю: «Спасибо, на этом наше с вами сотрудничество заканчивается». Нет никакой проблемы найти желающего на место в проекте. Считаю, что за два месяца не выполнить поручение — это глупо.

Балет будет сюжетным?

Да. Сама идея стара как мир. Но рассказать о ней я пока не могу — слишком рано. Придет время — все узнаете. Из тизера зритель уловит основную идею и, конечно же, название постановки. Могу озвучить только несколько фактов, о которых имею права рассказать: во-первых, балет будет состоять из двух актов. Во-вторых, безусловно, со временем привезем постановку и в Казань. В-третьих, в проект вошли всего два артиста из Казани. В-четвертых, и я, и вся команда в предвкушении. Ждем, когда сможем продолжить работу.

Конечно, с такой сложной ситуацией столкнулись не только мы. Многие сейчас находятся в простое. Думаю, это время войдет в историю: когда невозможно было при желании улететь в любую точку мира, когда мы все ходили в масках и не могли без страха прикоснуться друг к другу.

Вероятно, пандемия повлияла не только на эти проекты в вашей карьере?

Мой балетный агент нашла множество интереснейших мероприятий, в которых я должен был принять участие. Я должен был слетать в Европу, Америку, посетить с гастролями порядка семи-восьми городов. Сейчас у меня остался только театр. А ведь многие танцовщики, в частности, зарубежные уже долгое время сидят без работы.

В одном из интервью вы говорили, что получили от локдауна максимум удовольствия.

Перед объявлением карантина я усердно готовился к вводу на премьерную для меня партию Армана в «Даме с камелиями» (очень надеюсь, что мой ввод состоится в 2021-м). А тут объявляют локдаун.

Честно признаться, в этот перерыв я не делал ничего, ни одного упражнения. Только для Ballet Room проводил какие-то занятия и все. Признаться, отдохнул я хорошо. Так хорошо, что потом пришлось сгонять живот и приводить себя в форму.

Наверное, педагоги-репетиторы были в ужасе?

Меня еще встретили нормально. Просто на фоне некоторых артистов я не так выделялся. Некоторые пришли еще большими пирожками. Вот там была катастрофа. Я встретил своего коллегу, а у него — щеки. Конечно, пришлось в кратчайшие сроки все сгонять. Думаю, все за это время поправились. А что еще делать на самоизоляции? Только кушать.

Во время пандемии многие перешли на удаленную работу. Насколько возможно существовать театру в интернет-пространстве? Возможны ли новаторские постановки, которые было бы возможно полноценно реализовать на интернет-платформах?

Считаю, что это короткая история. Без настоящей энергетики, без зрителя, без живого контакта театр становится бессмысленным. Если вспомнить историю, почему проводились, например, гладиаторские бои? Потому что людям нравились зрелища. Они вопили, кричали, хотели крови. И в этот момент все существовали в одном потоке дикой энергии.

Сравниваете балет с гладиаторскими боями?

А как же. Театр к нам пришел именно оттуда. Там же проводились драматические представления. Культура закладывалась именно там. Почему, собственно, люди любят, когда на них смотрят и почему люди любят смотреть?

Потому мы не сможем перейти в интернет-пространство. Мы перестанем чувствовать друг друга, обмениваться энергией. Элементарно, когда ваш сосед начинает аплодировать, вы тоже поддаетесь этому желанию и аплодируете вместе с ним. Все, у вас уже пошла энергия. Пусть даже вы сидите слишком близко, ваши локти упираются, коленки тоже, но этот обмен энергией бесценен. Вы смотрите одно представление, испытываете одно и то же, становитесь единым организмом.

Не забывайте и про нас, артистов на сцене, которые вкладывают все свои силы и эмоции, чтобы рассказать вам эту историю, а взамен мы просим аплодисменты. И зритель дает их нам. И снова срабатывает этот обмен: мы — вам, вы — нам. Без этой взаимосвязи никакой театральной магии не может существовать.

Значит, театр для всех?

Все-таки театр — это элитарное искусство. Почему политики не обращают свой взгляд в сторону театра? Потому что не все политики до него доросли. Для многих из них вкладываться в то, что не составляет коммерческой основы — бессмысленное занятие. Это не завод, который приносит миллиарды. Но они забывают про духовную составляющую. Без нее человек не может быть человеком. Рано или поздно все к этому приходят. Кто-то в 50, кто-то в 60, а кто-то в 20 лет.

Не каждый может понять, что мужчина в костюме феи — это не сошедший с ума человек, а образ, который тот исполняет. И зарабатывает на этом себе на жизнь. Или называет танцовщиков балерунами. Ну все же логично: девушка — балерина, значит мужчина — балерун.

Если бы они только знали, сколько «балеруны» трудятся с самого детства, и чем жертвует ради того, чтобы выйти к зрителям на сцену. Далеко не все знают, что балет — это как спорт, но, к сожалению, оплачивается далеко не как спорт. Для спорта государством закладываются огромные деньги, чтобы у спортсменов были личные физиотерапевты, тренеры по питанию и так далее. И это правильно, так и должно быть. Чтобы в балете был свой тренер по питанию? Никогда. Соблюдаешь диету по собственной инициативе.

Как обстоят дела в Ballet Room? В какой-то степени ваша школа продолжает продвижение современной хореографии, верно?

На самом деле мы убрали современную хореографию, но делаем мастер-классы, чтобы желающие смогли приходить к определенным педагогам. Например, Айсылу Мирхафизхан проводит своеобразные тренинги, близкие к современной хореографии на раскрытие внутреннего «я».

На рынке мы четыре года и поначалу делали мастер-классы бесплатными. Но сейчас мы не можем делать это за «спасибо», нельзя обесценивать рынок. И сами педагоги должны на что-то существовать и созидать. Тем более, когда есть финансовая поддержка — это дополнительный стимул делать что-то интересное и работать с большим энтузиазмом.

Что интересного проходит в школе?

Сейчас мы развиваем такое направление, как аэростретчинг. Аэростретчинг направлен на растяжение всех мышц и укреплении связок и суставов. Занятия проходят на подвесных полотнах. Уроки проводим для групп по пять человек, чтобы каждому можно было уделить индивидуальное внимание. Многих пугает, что занятия проходят на весу, но бояться этого не стоит — полотна выдерживают до 150 килограммов.

Естественно, уделяем большое внимание занятиям с детьми. Кстати, ближе к концу года провели детский отчетный концерт. В нем приняли участие дети из разных возрастных групп. Были и сольные номера, и совместные. Помимо эмоций дети получили грамоты, дипломы, вкусняшки. Мы с командой сделали торт. Получилась очень приятная атмосфера. И вдвойне приятнее было, что дети за кулисами что-то репетируют, чтобы лучше выступить: общаются, взаимодействуют. И всех их связывает одно — искусство. В эпоху интернета это невероятно ценно. Вместо того чтобы уткнуться в смартфон, они заняты общим делом. Я невероятно горд за них и педагогов, которые с ними работают. У нас замечательная команда.

Вы также готовите учеников к поступлению в специальные учебные заведения, верно?

Да. Наши ученики поступали и в Академию русского балета имени Вагановой, и в Московскую государственную академию хореографии, и в Казанское хореографическое училище. Конечно, есть и те, кому поступить не удалось, и такие моменты, хоть и не без сожаления, я принимаю. Наше дело — грамотно подготовить юного исполнителя к поступлению, чтобы он четко знал что и как ему нужно делать. Остальное зависит от очень многих факторов.

Говорят, что уже с самых юных лет только по телосложению можно многое сказать, это правда?

Это правда. Но только по телу не увидишь желание и харизму человека.

Харизмой можно исправить какие-то недостатки?

Харизмой можно прикрыть какие-то недостатки. Это да. Так делаю я. Я выхожу на сцену и стараюсь окутать человека своей харизмой, своей ролью, энергетикой, и дать то наслаждение, за которым человек приходит в театр.

Потому я не люблю людей, которые во время спектакля сидят в телефонах. Однажды я вышел на сцену и был момент, где я просто стоял, пока мой коллега танцевал. И я увидел как на первом ярусе сидит девушка, полностью погруженная в телефон. Она одна там светилась, и это бросалось в глаза. Я боролся с желанием крикнуть прямо со сцены: «Убавь яркость экрана!» Ситуации бывают разные, могло случиться что-то серьезное, я понимаю, но считаю, что если что-то случилось — воспитанный человек просто выйдет в коридор.

Все-таки театр не для всех, я повторюсь. Думаю, что только 10 процентов от всего населения Казани действительно любит и ходит на балет.