Сергея Полунина в СМИ часто называют «enfant terrible современного балета». Сам он к такого рода характеристикам относится спокойно: «Раз говорят, значит, точно не равнодушны».

При ближайшем рассмотрении Полунин и вовсе оказывается человеком, далеким от эпатажа: любит футбол, с огромным уважением относится к профессии педагога, а потому и в качестве члена жюри проекта «Большие и маленькие» выступал очень ответственно: «Главное – не навредить».

Вскоре (7 – 9 марта) наш канал повторно покажет три тура первого сезона «Больших и маленьких». Перед этим событием с Сергеем Полуниным встретилась наш корреспондент Алина Артес.

А.А. – Когда шла подготовка и съемки проекта «Большие и маленькие», Вы вспоминали свои детские годы?

С.П. – Себя в детские годы не вспоминал, но пытался понять состояние участников, их чувства. Правда, оставаясь в дне сегодняшнем: я вообще стараюсь не уходить назад, больше акцентирую внимание на том, что ощущаю здесь и сейчас.

А.А. – Какими были Ваши первые выходы на сцену?

С.П. – Первый сценический опыт я получил еще во время занятия гимнастикой. Потом занимался импровизацией, так что мои первые выходы на сцену были спонтанными. Это очень помогало мне в будущем, потому что импровизация дала мне свободу и раскрепощение на сцене.

Чаще всего я выступал один, но тем не менее, я с большим уважением относился к тем, кто работал в команде. Так, мне всегда искренне нравился командный дух в футболе.

И вот этого умения работать в команде мне остро не хватало в балете, потому что там каждый выходил сам за себя. Я жалею, что не испытал того, что испытывают футболисты. Это же так круто – объединять множество энергий в единое целое.

А.А. – А соревнования и конкурсы Вам нравились?

С.П. – Конечно, нет! Это было для меня самым ужасным моментом. Я ощущал стресс, напряжение…

А.А. – Как тогда Вы согласились на участие в «Большом балете»? Преодолели эти ощущения?

С.П. – Этот проект дал мне возможность показать себя огромному количеству людей, потому что в Англии я работал 5 лет, заработал какой-то авторитет, но в России меня почти не знали, и телевидение помогло мне за короткое время получить известность.

Когда я был конкурсантом, мне было несложно, я просто должен быть показать, что умею. А вот когда я стал членом жюри на «Больших и маленьких», где главными участниками были дети, мне было сложно психологически. Я страшно боялся сделать человеку больно, потому что танцоры очень редко делают что-то из корыстных целей, и тем легче их обидеть, задеть, травмировать. И говорить «нет» кому-то – это испытание. Особенно ужасно выбирать между двумя конкурсантами… это было мукой для меня.

А.А. – Но Вы считаете себя строгим членом жюри?

С.П. – Мне сложно судить, потому что я не вижу себя со стороны. Я не добрый и не злой – я такой, какой есть. Моя главная цель – помочь, я не хочу сломать, повредить, скорее починить или улучшить то, что уже имеется.

А.А. – Вы поддерживали связь с конкурсантами после проекта?

С.П. – Да, там было очень много талантов! В итоге два конкурсанта из «Больших и маленьких» уже приняли участие в моих творческих проектах. Мы готовы помогать ребятам с обучением в академиях. С двумя коллективами запланированы коллаборации. Так что деятельность по этому вопросу ведется самая активная.

А.А. – Вы сейчас возглавляете Академию хореографии в Севастополе. Вам нравится преподавать?

С.П. – Очень! Я считаю, что вершина мастерства – это преподавательская деятельность. Когда ты становишься педагогом, ты поднимаешься на новый уровень. Выше учителя нет никого. Не могу сказать, что я сам уже заслужил это гордое звание учителя, но несомненно, я к этому иду. Стараюсь подсказывать, давать уроки, направлять.

И я не очень люблю обращения по имени-отчеству. Я учился в Англии, где вообще есть только имя. И эта связь сближает, поэтому не могу сказать, что я сторонник жесткой субординации.

А.А. – А что объединяет всех ваших учеников?

С.П. – Я не учил никого годами, но в формате мастер-классов и уроков пытался объяснить два правила. Первое – надо работать. Кто работает больше всех, тот и становится лучше всех! И пока ты в школе, у тебя есть время. Важно не тратить его на что-то вторичное, потому что потом все может быть намного сложнее.

Второе – нужно максимально всё доделывать. Потому что мы сами не понимаем, что можем еще лучше, мы сами себя не заставляем. То есть, мы стоим в позиции, а там и стопу можно вытянуть сильнее, и пальцы, и каждое движение должно быть максимальным по своей сути. Танец, балет – это экстрим! Это экстремальные позиции, телодвижения. Поэтому я всегда стараюсь доводить до этого экстрима, чтобы не останавливаться. Да, тяжело, но важно преодолеть этот порог, чтобы завтра было легче. Вот этим двум моментам я и стараюсь научить.

А.А. – О том, чтобы стать хореографом, еще не задумывались?

С.П. – Я уже пробовал ставить, но в данный момент у меня нет такой необходимости, потому что это требует большого отрезка времени и множества ресурсов. У меня их пока нет.

А.А. – Ваши партии максимально разнохарактерные. И Вудсман (Дровосек) в «Красной Шапочке, и заглавная роль в «Распутине»… Вы специально расширяете диапазон персонажей?

С.П. – Я в принципе открыт к интересным проектам. Я не придумываю, не форсирую, просто жду, что преподнесет Вселенная. Ну и стараюсь откликаться на эти предложения. А вообще я довольно открыт миру, поэтому всегда нахожусь в поисках чего-то необычного. Мне кажется, что артисту вообще нужно быть открытым, чтобы увидеть, поймать то, чего и сам не ожидаешь.

А.А. – Вас раздражает, что Вас называют «enfant terrible» и даже провокатором?

С.П. – Мне нравятся легкие провокации. Еще когда в школе учителя шутили на мой адрес, мне это нравилось. Другие ученики могли что-то воспринять в штыки, но не я. Я все-таки люблю внимание и юмор, и как-то не стремлюсь разрушать ни один из образов.